Хроники падшего мира
Шрифт:
Я перестал обращать внимание на неё, ведь скорее всего она уже мертва и пополнила армию ходячих мертвецов. Впереди по коридору была толстая чёрная дверь, рядом с ней точно такой же терминал. Я прислонил пропуск к разъему и передо мной появилась голограмма, которая сообщила о том, что моего доступа не хватает для прохода внутрь.
— А вот это уже проблема. Как нам узнать, что здесь случилось, если попасть внутрь невозможно, требуется допуск пятой категории, — сказал я, почесывая затылок.
— Пошли тогда в столовую, может быть там есть много еды? — спросил толстяк. И в этот момент его живот пронзительно заурчал. Этот
В столовую не требовался пропуск, дверь открывалась при подходе к ней. Она автоматически поднялась вверх и перед нами открылась вполне себе обычная столовая. Ряды четырёх местных столов, кухонная гарнитура, выполненная из нержавеющей стали и развешенные ножи. Здесь кухня была открыта, поэтому и продукты, готовка повара, всё это видно тем, кто ест. На самом деле это очень хороший ход со стороны управленца этой лаборатории. Подобный вид неплохо разгоняет аппетит, который едва ли можно найти при работе с гниющими трупами.
Я забрался на кухню в поисках продуктов или же склада. Позади пустых стеллажей на которых едва можно было увидеть остатки сгнивших готовой еды, я увидел серебристую дверь. К ней так же требовался доступ, но категории пропуска, который мы нашли на трупе кровососа, было более чем достаточно. Дверь со скрипом отворилась, но ожидаемое совершенно не совпало с действительностью. Внутри были продукты, но вот их вид мягко говоря не внушал доверия. Всё помещение склада было выжжено дотла, консервные банки, свежие овощи, фрукты, полуфабрикаты были сожжены до хрустящей корочки. Внутри стоял ошеломительный запах гари, из-за чего у меня начало першить в горле, а глаза заслезились.
Я вылетел пулей обратно, стирая падающие слёзы. Запах просто невыносим, он практически выжег мне глаза.
— Что случилось?! — все собрались в столовой. Они с шоком в глазах посмотрели на меня. Лёха даже подбежал поближе, схватил меня за плечо и оторвал руку, которой я прикрывал глаза.
— Твою мать, что с твоими глазами?! — воскликнул он.
— Шипит ужасно, — я положил рюкзак на пол, со словами:
— Достань воду, ничего не вижу из-за слёз.
Лёха помог мне промыть глаза чистой водой. Только после этого невыносимая резь начала проходить и зрение медленно вернулось в норму. На вопросы же о том, что произошло, я ответил:
— Кто-то сжёг все припасы, которые были на складе. Там настолько сильно воняет гарью, что я практически оставил там свои глаза!
— Твою мать, какой ублюдок это сделал?! — возмутился Иосиф. В эру, когда продукты питания стоят дороже всего, подобный поступок вполне себе карается смертью или ещё чем-то похуже. Скорее всего какая-то междоусобица привела именно к тому, что лаборатория была разорена, уничтожена не в плане материальной составляющей, а именно персонал старались изжить со свету.
— Черт его знает, пойдём дальше. Раз мы внутри, нужно исследовать всё! — крикнул я попутно махнув рукой в сторону выхода. На другой развилке, где табло не оказалось сломанным, было три интересных места, а именно — лифт из стекла, диспетчерская и душевая.
В лифте было ещё два подземных этажа. Каким образом эту подземную базу вообще смогли построить,
Один из аппаратов собирал какое-то вещество из глаза испытуемого, превращал его в подобие личинки и сажал обратно в глаз. При этом пациент был живой, находился в здравом рассудке. Никакого обезболивающего, только наручники на операционном столе, которые по рука и ногам сковывали бедолагу.
Это нам удалось прочитать в одном из журналов, который находился возле душевой и туалетным комплексом. При входе в туалет, работники могли брать подобные журналы, чтобы просвещаться и следить за новостями. Телефоны, камеры и любое записывающее устройство, были строго запрещены внутри лаборатории. При нахождении подобного, сотрудника ждали страшные санкции, вплоть до устранения. Об этом говорили настенные плакаты с изображением небольшой сценки, где сотрудника поймали с поличным.
В левом ответвлении была конечная дверь. Непонятно куда она ведёт и что могло скрываться за ней. На удивление, когда я попытался открыть её ключ-картой, местный искусственный интеллект выполненный в форме голограммы прекрасной девушки, сказал, что необходим пропуск второго уровня.
— На первый взгляд, этот этаж полностью безопасен. Здесь нет мертвецов, нет даже возможности у трупов попасть сюда. Почему бы не занять его? Перенесём сюда еду, будем выходить на вылазки за продуктами и другими людьми. Здесь безопасно! Что думаете? — спросила Эмма. Своими словами она зацепила за живое большинство находящихся здесь людей, кроме Иосифа, меня и Лёхи. Здоровяк так же решил придержать коней и не голосовал за подобную идею.
Остальные же активно махали руками, чтобы мы перешли в это убежище. На самом деле это не такой уж и плохой вариант, дело только в одном. Если электричество иссякнет, то мы никогда не выберемся отсюда. Неизвестно где в этом подземном комплексе находится генератор и вообще чем питают столь огромное помещение? ГЭС, ядерный реактор? Да чёрт его знает.
Я не стал встревать в полемику, которую развела Эмма с остальными. Мне хотелось проанализировать, почему они решили выбрать это место в качестве нового убежища. Разве они не думают об электроэнергии, которая питает это место? А как же логистика? Предлагают постоянно подниматься и опускаться на лифте, который в любой момент может застрять между лабораторией и обесточенной больницей? Очень сомнительно…
— Тихо! Тишина! — я резко встал в центре собравшегося круга, поднял руки вверх и крикнул, заглушая всех.
Их глаза сразу же зацепились за меня. Гул поднявшийся около лифта едва стих, как я начал вещать:
— Вы решили выбрать это место в качестве своей базы, я правильно понимаю? — мой тон был холоден, а глаза медленно переходили от одного человека к другому.
— Да, разве в этом есть какая-то проблема? Мы упорно добирались сюда, потеряли ценного товарища, пролили много крови! Разве мы не имеем на это права? — её тон резко изменился с учтивого и ласкового, на ехидный, колючий. Она холодно окинула меня взглядом, отчего мне стало не по себе.