Хроники разрушителя миров. Книга 8
Шрифт:
— Я хотел её защитить, когда придёт время. Она не заслужила того, через что ей предстояло пройти, в случае, если не найдётся достойного мужчины, которого она полюбит. Выйти замуж за нелюбимого и прожить с ним всю жизнь, очень незавидная участь. Я же хотел, чтобы она могла выбирать сама. Неважно, плохой он будет или хороший, это будет её выбор и ей с этим жить.
— Но ты ведь осознавал, насколько сложно будет выполнить этот подвиг?
— Если бы она не согласилась на мои поправки, это действительно было бы сложно. Мне бы понадобилось значительно больше времени
— Ну, сейчас ты выглядишь значительно лучше того состояния, которое ты описал.
— Да, ко мне вернулись чувства, и я снова начал жить, хоть и не так, как раньше.
— Здорово. А что этому поспособствовало? произошло какое-то событие в твоей жизни или просто время вылечило твои раны?
— Этому поспособствовала Кира. Она вернула меня к жизни, за что я ей бесконечно благодарен.
— Всё-таки поцелуи сделали своё дело?
— Можно сказать и так.
— Кира, а ты тоже не устояла перед Сэмом?
— Да, я влюбилась в него, — ответила Кира и покраснела.
— Что, тоже поцелуи во всём виноваты?
— Не только, ещё и штраф. До сих пор его забыть не могу, — ответила моя все еще фиктивная невеста и опустила глаза в стол, а я уставился на неё, пытаясь понять, шутит она или нет, но она не шутила. Боковым зрением Я заметил, как отец её пристально оглядывает. И, закончив, спросил у неё:
— О каком штрафе речь? Ты ведь всё ещё невинна.
Леди Тиона положила на его руку свою и обратилась к мужу со словами:
— Любимый, а какое это имеет значение?
— В принципе никакого, — ответил Химват.
— Тогда будем считать, что этого вопроса не было. Не нужно смущать свою дочь. Она и так призналась в том, чего нам слышать не нужно. Эти слова предназначались Сэму, — Химват тут же взял бокал и сделал пару глотков, после чего уставился на нас, ожидая продолжения разговора.
— Но если у вас всё так хорошо складывалось, разве нельзя было найти компромисс? Зачем нужно было прибегать к крайним мерам? — продолжила свой расспрос Альмель.
— Это была моя инициатива. И моя вина. Кира в этом не виновата, она поступила так, как поступила бы любая обычная девушка. Вся проблема в том, что я ветеран и привык жить по-другому. Те, кто мне близок, никогда во мне не сомневаются, а я не сомневаюсь в них. Я могу им доверить самое дорогое, что у меня есть, и они это сберегут, — я сделал паузу и перевёл взгляд на Альвиниэль.
Эльфийка улыбнулась мне и смотрела на меня влюблёнными глазами, а я с любовью смотрел на неё.
— Ну, так и в чём же проблема? Почему ветеран и обычный человек не могут прийти к компромиссу? —
— Я не всегда и не всем могу поделиться с обычным человеком, даже если я люблю этого человека больше жизни. Наверняка каждый из вас знает, что такое тайна, которую нельзя разглашать.
— Знаем, и что?
— Вся проблема в том, что если мне придётся поступить так, что это не понравится моей возлюбленной, то она обидится и потребует объяснений. А я объяснить не смогу. В результате это будет всплывать и накапливаться, а потом она возненавидит меня, хлопнет дверью и уйдёт. Я не хочу до этого доводить. Не хочу мучить её и себя, поэтому предпочёл уйти сразу, как только это началось. Пусть лучше это закончится так, чем ненавистью.
— Другими словами третьего пути ты не увидел. Или не захотел увидеть?
— Третьего пути на самом деле не существует. Пока длится конфетно-букетный период, она действительно с этим справится, но через десять-пятнадцать циклов ей это настолько надоест, что скандалы прекращаться не будут и ничем хорошим это не закончится.
— Пап, подскажи, пожалуйста, а ты, случаем, не ветеран?
— Нет, точно не ветеран, — ответил Химват.
— А ты мамам всё рассказываешь?
— Конечно, не всё. На этой должности очень многого нельзя рассказывать.
— А ты делал по работе что-нибудь такое, что очень не нравилось мамам. Я бы даже сказала, что-нибудь такое, что вредило их репутации.
— К сожалению, такое периодически случается.
— Ага. Мамы, а у вас как, есть непреодолимое желание хлопнуть дверью и уйти, — обратилась Альмель уже к своим мамам.
— Ты знаешь, иногда появляется желание хлопнуть. Но не дверью, а по лицу нашего мужа. Он иногда бывает очень вредным, но вот, чтобы уйти… такого мы даже в мыслях не допускаем, — ответила Тиона.
— Мы его слишком сильно любим, и очень хорошо знаем. Он никогда не сделает нам плохо, если может этого избежать. А если он поступил именно так, значит, по-другому нельзя было. Он нас любит и лучше причинит боль себе, чем нам. Конечно, мы поняли это не сразу, и поначалу выносили ему мозг, пока случайно не узнали, чего ему стоило снизить негативный эффект до того уровня, при котором мы лишь немного лишились своей репутации, — добавила Виолетта.
— И после того случая мы ни разу не позволяли себе даже упрекнуть своего мужа, в том что он не заботится о нас, или заботиться о себе больше, чем о нас. Потому что это неправда. Нет ни одного существа на всём Тагарде, который смог бы сделать то же самое для нас, что сделал наш муж, — призналась Тиона.
— Вот тебе яркий пример третьего варианта. И заметь, ветеранов среди них нет, и все их отношения держатся на доверии друг к другу. А ты ветеран и Кира знает о том, что ветеранам можно верить. Всё что вам нужно было сделать, это сесть, и поговорить. Я уверена, она бы поняла тебя, потому что всю её сознательную жизнь, у неё был этот пример перед глазами. Наши родители прошли через многое, но сумели с этим справиться, и мы это всё видели. Правда, об этом ты знать не мог, и никто тебя не винит.