Хроники российской Саньясы (Из жизни Российских мистиков - Мастеров и Учеников 1960-х - 1990-х)

Лебедько Владислав Евгеньевич

– "Послушайте, да выгоните вы свою жену из дома! Это же ваша квар-чяра? Ну так и выгоните, как только она начнет скандалить или обижаться, -пусть идет к своим родителям!"

Я оторопел. С.В.
– гуманист и миротворец, человек, в котором я видел Учителя Любви и Милосердия, вдруг предлагает мне совершить чуть ли не подлость! Удивленный, перестав что-либо соображать, я как-то недоуменно пожал плечами, пробормотал что-то невнятное и побрел домой, совершенно сбитый с толку. Жену я, в силу своих "гуманистических" взглядов, конечно же, не выгнал. Ссора, как и обычно, постепенно перешла в период беззаботного мира и любви, а слова С.В, забылись.

Вскоре основные члены Клуба С.В. собрались на

Игру. Игра была изобретением С.В., он и все мы видели в ней потрясающие перспективы. Я не имею права описывать эту Игру, скажу только, что в ней очень много слоев и смыслов, достаточно сложные правила и, через год - другой регулярной Игры, мы все, согласно замыслу С.В. имели шансы для очень глубоких изменений и роста. До того, на многие занятия с С.В. я приводил свою жену - Лену. Обычно она шла без особого интереса, уступая моим настойчивым уговорам. А тут я настолько красочно описал Игру, что она впервые загорелась сама, и это бьио очень важно для меня.

Собирались мы на квартире у одного из членов группы. В торжественной обстановке, сохраняя благоговейную тишину в предвкушении таинства Игры, мы расселись вокруг большого стола, на кагором были разложены принадлежности для Игры. Все ждали, воща С.В. начнет. Он не торопился и долго молчал, сосредоточенно наблюдая за нами. Наконец, он заговорил и начал еще раз описывать первую фазу Игры, ее правила и перспективы. Потом он предложил начать, но как бы вдруг, остановив на мне взгляд, сказал:

– "Кстати, Лену я не допускаю к Игре".

– "Как? Почему? Что случилось?" - неожиданное поведение С.В. было непонятно всем членам группы.

– "Просто потому, что я так решил!" - резко сказал С.В. Такого от него никто не ожидал. Со всех сторон послышались реплики, возражения, возгаасы недоумения, хотя и достаточно робкие, - С.В. все-таки был авторитетом.

И тут взорвался я. Никогда еще до сих пор не смел я повысить голос на авторитетную для меня фигуру, но тут вдруг что-то прорвалось и все невыраженные эмоции, что годами копились по отношению к начальникам, "папам", "старшим", вырвались наружу. Я вскочил из-за стола и, уже стоя, что-то яростно кричал. С.В. не остался в долгу, и вот мы вдвоем, на глазах ошарашенной группы ругались и кричали друг на друга. (Вспоминая потом этот случай, я понял, что С.В. "подыгрывал" мне, распаляя мои чувства). Вначале обвинения были голословными и абстрактными - типа "сам дурак", но потом, уже полностью захваченный чувствами я, задыхаясь от "праведного гнева", сказал, обращаясь к группе:

– "Ребята! Он же меня на подлость толкал! Он же предлагал мне Лену выгнать из дома!"

Я замолчал. С.В. тоже молчал. В группе же произошло резкое оживление. Почти час группа бурлила, обсуждая все, что произошло. Раздавались голоса осуждающие и защищающие С.В., осуждающие и защищающие меня. Большинство членов группы было полностью сбито с толку и не понимало, как подобное вообще могло случиться: и С.В. и я предстали в совершенно неожиданном свете.

Наконец, дождавшись паузы, С.В. сказал:

– "Ладно, хватит пустых разговоров, начнем Игру!, - тут он повернулся ко мне и глядя мне в глаза, произнес, - Вы, Влад совершили сейчас предательство, но вы можете остаться на Игре сегодня. В дальнейшем Игра для вас закрыта".

То, что происходило со мной в течение следующих трех дней очень трудно описать. Я был раздираем гневом, отчаянием, раскаянием, торжеством и экстазом, и все это почти одновременно. Потом, на утро третьего дня, я проснулся с чувством освобождения и удивительной легкости. С.В. перерезал "пуповину" и вытолкнул меня за привычный образ себя. Теперь я был свободен и самостоятелен, я вылечился и знал, что могу и буду сам решать все сложности и проблемы.

Вскоре после того

случая на Игре я расстался с Леной. Несмотря на многочисленные ссоры и трудности (а во многом, как раз благодаря ним) Лена сыграла в моем становлении очень важную роль, не менее важную, чем каждый, о ком я писал до сих пор. Я благодарен ей, и она остается очень дорогим для меня человеком.

С С.В. мы постепенно примирились, хотя никогда больше не было между нами тех теплых отношений, что связывали нас больше года. Он больше не относился ко мне, как к ученику, а я к нему, как к Учителю. Потом, еще около года я ходил на Клуб, мы продолжали ездить загород и в походы. Затем, постепенно группа распалась. Вместе с С.В. осталось лишь два-три человека из пятнадцати-двадцати основных участников Клуба. Я к тому времени уже поступил на "Психфак" (где учился в 91-92г.), - волна новых знакомств, идей, тренингов и семинаров понесла меня к новым граням и рубежам жизни.

Было еще много всего. Самое начало 90-х -хлынул поток литературы, семинаров, вышли из "подполья" многие группы. Тоща хотелось объять сразу все. Еще только поступив на "Психфак" (спецфакультет переподготовки), я начал практиковать как психолог-психотерапевт, появилась довольно большая частная практика, группы студентов, множество оригинальных семинаров. Но несмотря на успехи и все возрастающий интерес к психотерапии, как к профессии, я знал, что это еще не все, это не самое главное.

На двухнедельном семинаре в Зеленогорске по вопросам "Йоги и Духовного Развития", благодаря Владимиру Антонову и его компании, я, пройдя какие-то ка-тарсические практики, которые почему-то назывались суфийскими, прикоснулся к очень глубокому переживанию, которое иначе как Благодать, пожалуй не назвать. После этого я стал настойчиво искать, уже зная, вернее предвосхищая то, чего я ИЩУ. Так что когда в конце 1991 мне позвонила моя знакомая - Лена Шек (с помо-Щью которой я попал на семинар Антонова и, вообще, познакомился со многими

оригинальными людьми) и сказала, что на днях будет занятие, которое проводят очень интересные ребята, и это, по-видимому, как раз то, что мне нужно, я без колебаний отравился туда. Все произошло очень просто. Так я встретил Петра и Школу...

Глава 2

Петр Мамкин

"Шел я к высокому небу не зря. Спал, укрываясь большими снегами. Но зато я узнал, - что такое заря Там за облаками...' (Из песни ВИА "Самоцветы")

Прошло семь лет. Тогда, в девяносто первом, казалось, что все почти что ясно, до разгадки Тайны - рукой подать. Встреча с Петром сулила выбор окончательного направления и решающий Шаг, - тот, что приведет к разгадке... Семь лет - тысячи Шагов и сотни направлений, а Тайна - как горизонт.

Были ли эти шаги напрасными и пустыми?

– О, нет!

– Пожалуй, нет.

– Не знаю...

– Все, что было - очень банально. Об этом даже скучно писать, да вроде как почти и нечего.

– Х Это было безумно! Про это просто не найти слов.

~ Было очень много всего. Соединить бы все отдельные кусочки и грани того, что пережито, вместе, чтобы вдруг увидеть и осознать все сразу, Целиком! Только как?

Проходит время, и вдруг оказывается, что жизнь не так проста, как хотелось бы. И не описать ее стройной Теорией Георгия Владимировича, и по '^вймнеде не объяснить. Да и стоит ли вообще объяснять-то? Но, черт возьми, ка^ хочется все-таки самому разобраться и постигнуть, - что же было за эти годы и что есть сейчас! Найти тончайшую грань между романтикой и цинизмом, между мистификацией и профанацией, между красивыми сказками и вульгарной психологизацией. Найти эту грань и написать обо всем, потому что нет такого в текстах, - ни в древних, ни в современных. Только не получится. Пустое... Но, попробовать можно.