Хронум Книга II
Шрифт:
— Будь иначе, вас бы здесь не было.
— Верно. Я все еще считаю, что мы можем повернуть все вспять.
Я хотел знать подробности, но Пожарский меня оборвал на полуслове:
— Позже узнаешь свою полезность. И вот еще… Мне следует тебе напомнить, что мы не знакомы лично.
Эти его слова снова заставили меня задуматься о побеге. Безопасник опасается за свою шкуру. Но в то же время я ему для чего-то очень нужен, раз он готов рискнуть.
Мне оставалось лишь принять навязанную игру:
— Как же мне надоело быть гребаной пешкой в чужих руках! Уважаемый
Лицо князя просветлело, уголки губ слегка дернулись вверх. Он усмехнулся и продолжил:
— Подумай вот еще над чем, Лев. Это так… Дружеский совет для тебя… В Крестах есть отличный психотерапевт. Обратись к нему. То, что ты называешь себя в третьем лице, настораживает. А если хронум и Воин Света начнут спорить между собой у тебя в голове…
Договаривать он не стал. Выдержал многозначительную паузу в конце, чтобы я сам додумал.
Этот разговор мне не нравился! Всем! И тем, что Пожарский держит меня на привязи, как пушистого зверька. Если, мол, получится выиграть суд, я буду нужен, и меня будут использовать в качестве женщины с низкой социальной ответственностью. Не выиграем — «мы лично не знакомы». Откуда он мог знать о Воине Света? О том, что я разговариваю сам с собой? Разве я один так делаю? Еще и в психи меня записал!
Похлопав себя по карманам, достал пачку сигарет «Ахмат», размягчил табак в пальцах и нервно закурил. Пожарский сделал также.
— Табак все такой же сырой.
— Не успел съездить на производство, постоянно отвлекают, знаете ли.
«Кресты»…
Дерьмовое название этому месту. Дерьмовый сброд по обе стороны решетчатых стен, дерьмовый внешний вид, негативно контрастирующий с попмезным Питером.
«Вляпался ты, хронум, в это дерьмо, по самые уши!»
Само название «Кресты» появилось в первые годы основания учреждения, когда тюрьма представляла собой два крестообразных корпуса. Строили ее заключенные: они сами, кирпичик к кирпичику, складывали свой новый тюремный дом.
В конце двадцатого века, какой-то «мудрый» правитель (не помню его имени), на площади в шесть футбольных полей, прилегающей к тюрьме, основал целый комплекс сооружений. «Кресты» можно сравнить с конвейером, куда каждый день стекаются заключенные со всей страны. Их судят, садят, отпускают или казнят. И так каждый день, год за годом.
Кого-то главного во всем этом «дерьмовом» комплексе не было. Каждое ведомство занимало свою нишу, занималось разным и в целом, работали весьма эффективно. Если походить по длинным коридорам, покататься на лифте, можно найти здесь и генерального прокурора и главного следака Кошко.
Но в то же время, сделать это было практически невозможно — «Кресты» по праву считались самым безопасным местом во всей нашей матушки России.
Пока меня вели в камеру, я жадно впитывал все увиденное, и после с уверенностью мог сказать, что Молоху сюда путь заказан. Не сможет он миновать все эти датчики, сенсоры, даже автоматические турели, непрерывно сопровождавшие мою персону, отсвечивали лазерным прицелом в мой лоб. Но я ждал.
Когда надзиратель доставил меня по «адресу» и снял наручники, первым делом я завалился спать.
И пусть мир подождёт.
— Сергей Иванович, как вы думаете, почему палача поместили именно к нам?
Образовав на кухне тематический кружок, арестанты обсуждали животрепещущий вопрос: «Как быть дальше? И чего ожидать от такого соседа?»
— Потому что мы неудобные, «политические», понимаешь? — так же шепотом ответил Бездомный барону Потылицыну. — Хотят избавиться от нас чужими руками. Или чтобы мы запачкали свои.
— Так может нам того… этого… кхх? — (показывает руками, как душить) — И нет Ахматова. На нем ошейник, а значит, дар не работает. Если толпой навалимся, то справимся с палачом.
Несмотря на то, что предлагал такое ни много ни мало, а барон, герцог Бездомный не удержался и влепил барону звонкую оплеуху. Но сразу же извинился, посчитав свои эмоции избыточными.
— А вы в курсе, что палач сегодня ночью в одиночку положил больше тысячи одаренных? И сам при этом находился при смерти.
«Болезный», из их банды, рефлекторно начал закашливаться, отчего две пары рук залепили ему рот, а другие две — сильно били по спине, выбивая из него всю «дурь». Когда «болезный» пришел в норму, аристократы напряглись. Гусиной кожей покрылись их руки, а по спине пробежал холодок опасности.
— Спит?! — густым шепотом спросил Бездомный у Пети, что стоял на «шухере».
— Спит! — сразу же ответил Петя, бросая опасливые взгляды в сторону.
На кухне послышалось всеобщее облегчение.
— Так что будем делать?
— Поговорим. Заключим сделку. Если слухи верны, Ахматов стремится попасть к нам.
— К демократам?! — не выдержал кто-то из сидельцев.
— Да нет же! В нижнюю палату парламента.
Демократы начали думать, переваривать вновь полученную информацию. Появилась надежда на мирное сосуществование с палачом. Но общий концепт был понятен всем: требовалось переговорить с Ахматовым, рассказать, что они ему не враги, а в будущем могут стать верными союзниками или вовсе взять его в свою партию. А после освобождения можно было забыть об этой встрече. Долго ещё спорили и обсуждали план действий, пока рядом не раздался спокойный голос:
— Я вот одного понять не могу: как в ваши умные головы пришла мысль, что мне надо всех вас убить? Я похож на психопата-убийцу?
В комнате стало тихо.
— Слухами земля полнится, Лев.
— Повторюсь, если вы мне не враги, то и я вам не враг. А вот насчет палаты парламента, признаюсь, звучало очень интересно.
Мне срочно требовалось сменить личину матерого убийцы. Яркий тому пример — всполошенные аристо-сокамерники, срущиеся от моего имени. При других обстоятельствах я был бы рад такой реакции. Может быть и Златан тогда передумал бы нападать. Однако сейчас мне требовалась любовь и народное признание, потому как суд должен быть открытым. С толпами репортеров и полными залами.