Хуан Дьявол
Шрифт:
– В отчаянии?
– Да, крестная. Ему было нехорошо, очень нехорошо. Я говорила, что он много выпил. Он был как обезумевший, лишенный рассудка. Он говорил сам с собой, как сумасшедший, когда я вошла в библиотеку. Говорил один… или с призраком, крестная. Он произносил имя сеньоры Айме. Я слышала, как он называл ее.
Янина очень медленно зашла в экипаж, присаживаясь рядом с доньей Софией, и на миг опустошенные женщины посмотрели друг на друга. Затем искра энергии, которая так яростно поддерживала волю Софии Д`Отремон, зажглась в ее ясных глазах, и она сказала:
– Мы будем искать его везде. Я не вернусь домой, пока не найду его!
Как
– Что происходит? – хотела знать донья София.
– Они читают указ мэра. Да, крестная. Это глашатаи Муниципалитета, – объяснила Янина. И обращаясь к кучеру, крикнула: – Подойди ближе, Эстебан, ближе.
Шум толпы мягко стих, теперь слышался только голос выступавшего, который произносил указ, как песенку:
– Соседи Сен-Пьера. Гоните от себя страх и тревогу. Все уже случилось, и никакая опасность не угрожает городу. Рекомендовано эвакуироваться с полей и поселков, расположенных на склонах Мон Пеле, единственные, кто могут пострадать, и нужно сделать это побыстрее. В настоящий момент, согласно нашим подсчетам, в город прибыло более тысячи человек из окрестностей, и продолжают прибывать. Только люди ближайшего поселка Рыбаков остались отрезанными, но им оказали своевременную помощь. Спите спокойно, соседи Сен-Пьера, и начинайте утро со своих обычных дел. Если лава снова будет выходить, идите, к морю, как и раньше. Нет опасности для города. Подписано, Фуше, Мэр города Сен-Пьер острова Мартиника, от шестого мая, тысяча девятьсот второго года.
Экипаж Д`Отремон возобновил ход, а вскоре, с огромным удивлением София воскликнула, указывая на кафе, которое они проходили:
– Сирило! Разве это не Сирило?
– О, да! – подтвердила Янина весело. – Остановись, Эстебан… Стой!
Янина спрыгнула, не дожидаясь остановки экипажа, и подбежала к уличному кафе, кишащим людьми средь бела дня, пока не взяла за руку мужчину цвета эбонита, одетого в непогрешимую ливрею из белого льна, типичную для слуг феодалов Д`Отремон.
– Сирило, Сирило, где хозяин? Где ты оставил его? Мы уже несколько часов с сеньорой отчаянно его ищем. Часов! Понимаешь? Где хозяин?
– Его нет со мной. Он продолжил поездку.
София Д`Отремон не могла больше ждать. Она тоже вышла, оставив экипаж посреди узкой улицы, перегородив дорогу, и подошла к смущенному слуге, спрашивая:
– Поехал дальше куда? Что случилось с моим сыном?
– С сеньором Ренато, насколько мне известно, ничего не случилось.
– Но где он? – настаивала Янина.
– Уже должен добраться. Он разве не говорил, куда едет?
– В Фор-де-Франс? – спросила София.
– Да… да, сеньора, – подтвердил Сирило. – Я ехал с ним, но он забрал поводья, потому что я не хотел гнать коней над горящей свечой. Он спихнул меня, и во весь дух помчался по старой дороге, которая поворачивает за Карбе.
– Но с ним ничего не случилось? – пытливо допрашивала Янина. – Не пострадал?
– Отвечай, идиот! – крикнула София, не в силах сдерживать возмущение.
– Как это ничего не случилось, хозяйка. Я видел, как он проезжал через эти горящие тростники и как снова появился на дороге. И мне ничего не оставалось, как пойти
– А почему ты не вернулся в дом? Почему не рассказал мне? – упрекала гневная София. – Ты развлекался, гулял по улицам, да?
– Нет… нет, хозяйка. Дело в том, что я испугался. Нужно было видеть, как ехал хозяин, и в результате ничего. Он бежал и бежал в Фор-де-Франс, к губернатору, который, говорят, уже едет сюда. Говорят, он приказал позвать мэра и тот сказал, что он уже едет сюда со своей сеньорой и со всеми этими докторами, они говорят, что они все знают и заверят всех, что ничего не случится. Люди словно помешались. Они скупают билеты, чтобы завтра уехать на судах, но говорят, что губернатор никому не позволит уехать и прикажет всем солдатам не позволять пассажирам садиться на корабль. Там в другом квартале, в офисе Судоходной Компании Квебека, люди сломали все двери и стекла. Даже чтобы сесть на палубу этого корабля, который называется Рораима, скупили билеты.
– Кто рассказал тебе все это? – спросила заинтригованная София.
– Я видел своими глазами, хозяйка. И к тому же, сеньор Ноэль, нотариус…
– Где этот человек?
– Стоит прямо там, но вышел, сказав, что будет ждать губернатора в его доме, потому что в первую очередь, должен поговорить с ним…
– В первую очередь? – удивилась София, не понимая серьезности слов.
– Он пошел с бумагами, подписанными большим количеством людей, и всем говорит их подписать, потому что хочет, чтобы сеньор губернатор увидел, как много желающих простить Хуана Дьявола и рыбаков, оставшихся с другой стороны, и чтобы кинули мост, чтобы те выбрались оттуда, где опаснее всего.
– О чем ты говоришь, Сирило? Ты хорошо понял?
– Конечно, хозяйка. И эта большая стопка подписанных бумаг. По-моему, губернатор должен это сделать…
– Замолчи и поднимайся! – приказала властно София. – Устраивайся с Эстебаном. Немедленно едем во дворец. Посмотрим, кто первым будет говорить с губернатором!
– Зажегся красный свет, Колибри.
– Красный свет, капитан? Почему они остановились? Мы остановимся?
– Они остановятся, чтобы дождаться меня. Торопись, Колибри! – Хуан погрузил весло в воду и поднял другое, чтобы повернуть лодку, послушную его рукам, направляя курс на ближайший берег. Они были у пригорода Сен-Пьера, предгорья горы, известной, как Парнас, которая возвышалась на юге города. Маленький пляж среди камней простирался у ее подножья; веселые дома отдыха окружали гору, а в самой высокой части, наподобие смотровой площадки над городом и морем, возвышался старый монастырь, построенный много веков назад благочестивым богатым колонистом.
– Почему мы изменили курс? Куда мы едем? – спросила удивленная Моника.
Хуан не ответил. Он греб изо всех сил, сжав губы, пока лодка не дрогнула, занося киль в песок, и приказал:
– Крепко держи весла, Колибри. Держи курс и внимательно следи за волнением моря.
– Что происходит? – снова спросила обеспокоенная Моника.
– Идем со мной…
Хуан взял ее на руки, затем спрыгнул, и погрузившись в воду, прошел твердым шагом, не намочив легкий груз, пока не опустил на землю.
– Хуан, ты сошел с ума? Что ты делаешь?
– Я не могу увлечь тебя на верную смерть, Моника. Прав был Сегундо, боясь, что Люцифер не выдержит груз. Из-за эгоизма я потащил тебя с собой. Мне не хватило мужества оторваться от тебя, отпустить. Я страдаю, борюсь всеми силами, чтобы остаться тем, кем я являюсь. Безумно я мечтал быть другим, изменить свою жизнь, чудом преодолеть расстояние, разделяющее нас.
– Какое расстояние, Хуан?
– Ты прекрасно знаешь. Пусть твое милосердие не лжет в этот решающий момент.