Художественная интеллигенция

Нечаева Галина

Извечная взаимная вражда добра и зла – исток умиротворенного приспособленческого ханжества, неяркого тусклого прозябания. И так из века в век. Всполохи и всплески ни о чем не говорят. Не покидает мысль о предопределенности и запрограммированности сущего, бессилии человека перед Тайной, но не допускающей к себе собственное неугомонное дитя! Горы рушатся в долины, низины вздымаются. Некто (нечто) спокойно и равнодушно взирает на очередной переполох от столкновения противоположностей.

Возникает вопрос вопросов: как из этого хаоса, стремящегося, по А.П. Чехову, к равенству, человек отдельный превращается в Художника – явление экcтpaopдинарное?

Художественное

творчество весьма сложно. Выискивая свое "я", художник стремится познать мир и через него и наряду с ним – самого себя. Эти процессы не имеют четкиx границ. У художника всегда есть потребность говорить, писать по-новому. Боязнь повтора висит над ним, как дамоклов меч. Он всегда стремится быть узнаваемым незнакомцем. И стремится к этому, и блуждает в этом. Он никогда не скажет себе: "Все! Я нашел". Художник ищет беспрерывно.

Об этом в свое время говорил Н.К.Михайловский: "Существуют известные образы, шаблоны красоты, многочастно и многообразно разработанные. Надоели они, откровенно говоря, хуже горькой редьки… Надо искать новых образцов там, где их до сих пор совсем не искали или искали очень мало", – заключает он.

Массовое культивирование стереотипов прекрасного, на длительное время стабилизирующее художественное восприятие "потребителя", является одним из тех негативных, которые порою стоят на пути подлинно оригинального, новаторского в искусстве. Безвкусица и бесталанность в художественном творчестве, размножаемая в миллионах копий и оттисков, наносит непоправимый ущерб эстетическому воспитанию.

Следует отличать стереотипность восприятия от стереотипных моментов в художественном процессе. В труде представителей любой социально- профессиональной подгруппы накапливается известная сумма профессиональных

навыков, которыми пользуется художник для создания оригинальных произведений.

Истинный мастер стоит над техническими премудростями, которые постигал, перенимал, накапливал как от учителей, так и в процессе самостоятельного творчества. Во всяком случае, они не тяготят его так и настолько, как в начале пути, когда учатся ходить. Порою техническая незавершенность, технические препоны подталкивают творческую фантазию художника.

Оригинальное. И этот признак характеризует труд рассматриваемой группы.

Гегель отмечал, что основа оригинальности художественного видения обусловливается прежде всего объектом труда. В то же время он подчеркивал и обратную связь – отражение в предмете искусства самобытной личности художника. Именно этим истинно художественное произведение отличается от оригинальной ремесленнической подделки.

Анализируя данную категорию, Гегель приходит к несколько, на первый взгляд, парадоксальному выводу: "Не иметь никакой манеры – вот в чем состояла во все времена единственная манера, и лишь в этом смысле мы можем назвать оригинальными Гомера, Софокла, Рафаэля, Шекспира". Он отмечал, что оригинальность – это строгое следование художника своему "импульсу", своему гению и вдохновению, "проникнутых исключительно изображаемым предметом… чтобы вместо каприза и пустого произвола он мог воплотить свою истину и самобытность в предмете, созданном им согласно истине".

Оригинальное в труде художественной интеллигенции – это не только художественный образ – первооснова, но и удачная, многократно повторяемая из поколения в поколение его интерпретация. "Оригинальнейшие писатели новейшего времени оригинальны не потому, что они умеют говорить о вещах так, как будто это никогда не было сказано раньше".

Оригинальное в глазах одного поколения не обязательно оригинально с точки зрения художественного

развития человечества. Но поскольку каждое поколение вновь и вновь открывает для себя давно открытый мир, в нем, в этом мире, все ново для него. В этом тривиальном факте основа вечной молодости, новизны и оригинальности искусства, как, впрочем, и постоянных повторов давно пройденного. Кроме того, следует отметить динамичность категории оригинального по видам искусства – в труде архитектора, скульптора, чьи оригинальные творения могут жить века, и в труде исполнительском, не запечатленном для воспроизводства последующими поколениями.

Быть оригинальным – роскошь. С закатом индивидуальности, который острее всего чувствуют сами художники, на арену выходит бездушная, механическая жестокость, диктуемая привитыми эстетическими вкусами "массового" зрителя. "…Король поп-арта Эндри Уорхол, уподобляя себя машине, демонстративно назвал свою студию "фабрикой". Сегодня художник уже не хозяин, а слуга механически размножающихся и постоянно сменяющих друг друга образов. Стремительный и могучий поток имиджей топит любую индивидуальность, не давая ей проявить своеобразие и оригинальность".

Специфическую природу категории оригинального (не всегда позитивного) можно обнаружить в труде любой социально-профессиональной группы. По-видимому, здесь уместно как-то объяснить отношение к художественному образу как к категории познания в системе видовых, жанровых различий в искусстве.

Потребитель духовного часто приобщается к ложным ценностям, к войне с подлинными художественными достижениями, под знаменем которой сплошь и рядом скрываются элементарные симпатии и антипатии, преследований неугодных и лишних, выучка строптивых, травля инакомыслящих, безнаказанная клевета. На обыденном уровне для того, чтобы выхлестать и высмеять что-либо, используется художественный образ – весьма распространенный прием, который издревле господствует в человеческом обществе.

Художественный образ, художественное мышление, видение – оружие общечеловеческое, метод общераспространенный, не ведающий различий ни в политических течениях, ни в демографии, ни в национальных, классовых, социальных характеристиках. Этим методом люди испокон веков выясняют отношения между собой, между собой и миром вещей, стремятся постичь себя. Каждая группа, партия, эпоха используют художественный образ – результат художественного oсмысления – в своих интересах.

Таким образом, художественное видение всего сущего внеклассово, оно не знает границ, оно тотально. Все зависит от того, в чьих головах созревает художественный образ, с какой целью он используется и, наконец, как и с какими намерениями трансформируется по велению общественных интересов или личных притязаний. Мыслить художественными образами никому не возбраняется, этот способ мышления – в природе человека.

Для труда художественной интеллигенции характерно обращение к "вечным" темам. Проблемы смысла жизни и предназначения человека, любви и смерти, добра и зла и т.д. в каждом поколении получают свое отражение и разрешение.

Поиски смысла жизни – это поиски во тьме, это поиски некоего "ничто", неведомого, разгадки тайны. Все говорят о смысле жизни так энергично, как будто бы давным-давнo осознали генезис жизни. Поиски такого рода традиционны и ограничиваются в лучшем случае рождением еще одного мифа. То или иное мировосприятие потребителя и созидателя во многом обусловило жанровое разнообразие искусств, литературы, художественных ремесел и промыслов, являлось и является первопричиной взлетов и падений в творчестве и в обыденной жизни, переполненной парадоксами".