Хулиган
Шрифт:
— Ладно, кончаем с ним… это и так уже затянулось… — сказал старший.
Они вновь стали приближаться к своей жертве. Никита сделал ещё один шаг назад и оказался на самом краю крыши дома. Сильно прижав крестик к своей груди, он вдруг произнёс:
— Христос! Я иду к тебе! — эти слова он сказал без малейших содроганий голоса.
Это были последние слова Никиты. Его тело упало вниз. Нападающие молодчики еще несколько минут молча смотрели вниз, так и не поняв, что произошло. Почему он сам спрыгнул?
— Вот, чёрт! Испортил всю вечеринку, — сказал старший. — Уходим, и выключи ты эту музыку! — закричал он на своего товарища.
Выбежав из дома, они сели в ожидавшую их неподалеку машину с затемнёнными окнами, и умчались прочь, растворившись во мраке безлюдной улицы, словно демоны из преисподни.
Вечером на следующий день. Алексея доставили в районное отделение милиции, для дачи показаний. Следователь, допрашивающий его, был ему знаком. Это был капитан Михеев.
— Может быть, мне объяснят, почему меня арестовали? Знаете, мне ведь надо ещё на работу идти. Мне и так было очень трудно найти её. Вам ведь известно, как принимают на работу бывших заключённых.
Спокойно закурив сигарету, капитан тяжело вздохнул, выпустив клубни дыма. Раскрыв папку, лежавшую у него на столе, он сказал:
— Закурить не хочешь?
— Спасибо, не хочу, — ответил Алексей.
— Передо мной лежит начало уголовного дела.
— Интересно, и что же я сделал? — спросил Алексей, слегка взволнованный.
— Вы, ничего, а вот ваш приятель, с которым вы проживаете по адресу…
— Я знаю, по какому адресу мы живём, — Алексей медленно повернул голову и испуганно посмотрел на капитана. — С ним что-то случилось?
— Да, — спокойно ответил капитан, — его нашли мёртвым.
— Как мёртвым?! — Алексей раскрыл рот от удивления, его зрачки расширились, казалось, что он увидел что-то ужасное. Какой-то холодный порыв ветра ворвался в его сердце, охватив беспокойством и вселив в него непреодолимый страх.
— Да, вот так. Сегодня утром обнаружили труп молодого парня, лет семнадцати. Сначала подумали, что это какой-то бомж, но потом его опознали, нашлись люди, которые его не раз видели…
— Как он умер? — тихо произнёс Алексей, не веря, что это возможно.
— Упал с крыши пятиэтажного дома или его столкнули. Я буду говорить с тобой, Алексей, как со взрослым. Вы понимаете, что попадаете под обвинение в преднамеренном убийстве? — он перешел на «вы».
— Это невозможно, он был мне, как родной брат.
— Есть свидетели, которые утверждают, что вчера днём видели вас вместе. Что скажете?
Алексей молчал, склонив голову и уставившись в пол.
— Будете молчать? Вам же хуже, — сказал Михеев. — Да, ведь мы с вашим отцом, когда-то работали вместе! — повысил тон Михеев. — Это был хороший человек, ты должен им гордиться, — он замолк, а потом продолжил, — Ты ведь когда-то подавал большие надежды. Несмотря на горе, тебе надо было найти силы в себе, и продолжать учёбу. Сейчас мог бы стать богатым и образованным человеком. Каким-то банкиром или программистом. Вон их сколько сейчас. А ведь многие из них не были столь талантливы, как ты. Что? Испугался трудной жизни? Да, она нелегко даётся, но прожить её надо достойно.
— Что вам известно о жизни? — злобно произнёс Алексей. — Вы здесь протираете свои штаны, сидя в кресле, и ничего о жизни не знаете, — он закрыл глаза, они были полны слёз, его сердце ныло, а мозг затуманился от переживаний, внезапно нахлынувших на него, словно стая безжалостных коршунов. — Господи, зачем я нужен, я приношу только смерть!
— Постой, постой. Ты не прав, — сбавив тон, сказал Михеев. — Надо жить, надо жить в память тех, кто уже не сможет быть с нами, — Михеев налил с графина в стакан воды и предложил выпить Алексею.
Алексей молчаливо опустил голову.
— Рядом с домом, где нашли твоего товарища, подобрали ещё одного несчастного. Его доставили в больницу с многочисленными переломами и ушибами. Он утверждает, что на него напали какие-то молодчики, одетые во всё чёрное. Да, вспомнил, на лбу у него был кровавый отпечаток фашистской свастики. Не знаю, что всё это значит, буду думать.
Алексей по-прежнему молчал, глядя в пустоту.
— Молчание тебе не поможет.
— Я арестован? — внезапно спросил Алексей.
— Пока нет, но хочу предупредить тебя, что бы ты ни покидал пределы города, до окончания следствия.
— Ответьте мне на один вопрос, — сказал Алексей. — Нашли ли убийц или какие-то следы в расследовании гибели моих родителей?
Капитан тяжело вздохнул. Затем встал и подошел к окну. Заведя руки за спину, он поглядел в окно.
— Дело было закрыто. Я ничего не знаю, — он бросил взгляд на Алексея. — У меня отобрали его. Сказали, что это был мой друг, и поэтому, я не могу это дело вести. Я ничего не мог поделать. Приказ сверху.
— И, что? — спросил, настаивая, Алексей.
Михеев недолго помолчал, как будто хотел, что-то добавить, но не решился.
— Могу назвать лишь одну фамилию и имя человека, который мог бы кое-что знать об этом. Но учти, я тебе ничего не говорил. Когда, я докопался до этого человека, меня хотели отправить в отставку. Начались угрозы, вплоть до физического устранения. А у меня ведь семья, я не мог рисковать. Потом, это дело у меня просто забрали. Это имя несколько раз всплывало в деле. Тихонов Иван Каземирович — бухгалтер, некой крупной корпорации. Мои ребята вели слежку за ним и прослушивание телефонных разговоров. Однако, вскоре, дело стало похожим на внутреннее расследование. Стали всплывать такие имена и фамилии, которые мы произносим стоя. Вероятно, кто-то донёс о ходе расследования, и вскоре дело у меня отобрали и передали под юрисдикцию внутренних расследований в область, — он замолк, а затем продолжил. — Я и тебе не советую лезть в это дело. Опасное оно и запутанное. Много людей замешано.
— Я могу посетить морг, где находится тело погибшего? — спросил Алексей.
— Да, конечно, едем сейчас туда.
9. Гибель арийской нации
Пять дней спустя. В ночном клубе было полно народу. Затемненные столики, ярко освещенная синим светом ламп пустая сцена, суетливые официанты — все это придавало уют и развлекательное настроение посетителям ночного клуба. Все веселились и приятно отдыхали, несколько танцовщиц извивались в причудливых формах у некоторых столиков. Некоторые покуривали из длинных трубок одурманивающую и опускающую в мир зыбких грез смесь. Официанты ходили между столиков и предлагали меню. Громко раздавалась музыка с кинофильма «Джеймса Бонда». В дальней стороне просторного зала, находился служебный вход. Этот вход был не для посторонних и не служебным, а для избранных. Рядом с дверью стоял охранник, коротко постриженный блондин, с голубыми глазами. Одет он был в чёрного цвета кожаный костюм, на шее виднелась татуировка в виде орла, в его ушах были маленькие наушники, а у самого рта виднелся крошечный микрофон.