Хватка

Войтешик Алексей Викентьевич

— Простите, — уточнил Винклер, — я плохо расслышал вашу фамилию.

— Зела, — туша сигарету, выдохнул остатки дыма гауптштурмфюрер, — Макс Зела. …Вы правильно поступили, гауптман, что настояли на том, чтобы прибыл кто-то «не из лейтенантов»… Видно, так было угодно судьбе.

Я прилетел сюда с фюрером. Разумеется, другим самолетом и я не один. Всех нас обязали «пойти в войска», узнать чего не хватает, где есть проблемы, поддержать боевой дух солдат. Знаете, — пустился в размышления Зела, — так уж сложены люди — когда до победы уже подать рукой, многие теряют концентрацию и становятся наиболее уязвимыми. Да, победа близка, но обольщаться не стоит. Русские, пока мы не сломаем им хребет, будут упираться, и чем дальше — тем сильнее, а тут… В такое непростое время обер-лейтенант становится в открытую аппозицию к своему командиру...

Вы правы, гауптман, это уже вопросы дисциплины, а, стало быть, дело первого управления. И, повторюсь, это хорошо, что я оказался здесь, в Умани. Не знаю, как решали бы эту проблему мои подчиненные. С Аненербе все стараются не связываться, впрочем, я в неплохих отношениях с Гиммлером. Скажите, на основании чего случился ваш последний конфликт с Бауэром?

Винклер встал. В пустом и пыльном помещении тихо заскрипели его сапоги.

— Последний? — переспросил он и, задумавшись, сделал несколько шагов к центру зала заседаний, повернулся и ответил: — Обер-лейтенант в присутствии других офицеров встал на защиту местного населения. Во всеуслышание стал проявлять жалость, сострадание, и даже попытался устроить выволочку командиру, не просто обсуждая его приказ, а ставя под сомнение устройство всей системы. Понимаете?

— Хм, вот как? Любопытно. — удивился Зела. — Давайте я догадаюсь: по его мнению, мы ступили за границу этой страны для того, чтобы всех их жалеть?

— Именно так.

— Это не ново, — устало улыбнулся гауптштурмфюрер. — Подозреваю, что спровоцировал его на это некий неприятный случай, верно? Только, — приостановил Зела резкий порыв гауптмана ответить, — пожалейте мое время, Винклер. Давайте я не буду вытягивать из вас все клещами. Коротко и по делу. Разумеется, вопрос дисциплины в войсках весьма важен и, если не разрешать подобные, возникающие проблемы, наш монолит, двигающийся на восток, может быть ослаблен, но и разводить длинные дискуссии нецелесообразно. Итак…

Винклер тяжело выдохнул и вкратце поведал гауптштурмфюреру историю похищения меча и то, к каким жестким методам пришлось прибегнуть, чтобы найти этот артефакт. Также он не преминул изложить начальнику D2 содержание тех разговоров с Бауэром, что предшествовали всему этому, в кургане. Зела, слушая гауптмана, был непроницаем, но едва только рассказ того закончился, инспектирующий войска снова закурил и подошел к окну.

Его молчаливая пауза стала настоящим испытанием для Фридриха. «Какое там «пожалейте мое время»? — сокрушался про себя Винклер. — Если он и дальше будет так погружаться в размышления, им придется здесь ночевать…»

— Знаете, — продолжая смотреть в окно, наконец, заговорил гауптштурмфюрер, — вначале, когда мне сообщили о том, что кто-то просит выслать к нему на «красный пункт» карты кого-нибудь непосредственно из D2 и не лейтенантов, я разозлился, но теперь…

Ситуация на самом деле интересная. Сразу скажу, я считаю, что вы имели все основания отдать приказ и наказать эту женщину, скрывающую от вас правду. На войне — как на войне, для достижения цели все средства хороши. С подобными случаями мы в первом управлении сталкиваемся довольно часто, и уже успели привыкнуть к ним. Скажу больше, сейчас это даже не рассматривается, как вопрос нарушения дисциплины. Вот если военные имеют намерение скрывать от нас какие-то острые проблемы, это уже да — дело первого управления имперской безопасности. Наши солдаты ведут тяжелые бои. Человек не в силах постоянно выдерживать такое напряжение. Они жменями пьют «Первитин», чтобы поддерживать себя в форме. Им просто необходимо хоть иногда «спускать пар». Я вас прекрасно понимаю, это еще и поощрение солдат. Им тяжело без женщин, но …делать подобное следует без огласки и свидетелей.

Ну, что же, все это уже в прошлом. На свое горе или на счастье, в нем мы ничего не можем изменить. …Я принял решение. Мы изымем вашего Бауэра…

В коридоре раздались тяжелые шаги. Дверь открылась, и на пороге показался один из группы сопровождения гауптштурмфюрера.

— Что случилось? — устало спросил Зела.

— Там майор, — глухо прогудел «пятнистый», — комендант. Говорит у него срочное дело к вам.

— Впускай майора, — давя окурок в пепельнице, вздохнул гауптштурмфюрер.

Ремер вошел в некой растерянности. Не удивительно. В этом селе, в этом Правлении он был хозяином, но в последнее время ситуация складывалась так, что среди тех, кто приезжал в Легедзино всегда был человек, уполномоченный командовать им.

— Прибыли грузовики с платформами, — не то просто уведомил, не то даже доложил майор, — что это за чудо? Я такого никогда не видел!

— Чудо! — подтвердил гауптштурмфюрер. — Я тоже их вижу впервые, хотя фельдфебель-лейтенант говорит, что их служба использует их с сорокового года. Представьте, у железнодорожников такие же, но немного модифицированные грузовики таскают вагоны. Это модель «ZR» завода «Faun»…

— Я спрашивал о том, что на платформе…, — осторожно заметил майор.

Гауптштурмфюрер выглядел уставшим, но эта ситуация рассмешила его:

— Это три семейные пары, — улыбаясь и с удовольствием сказал он, — чудовища на службе нашего угрюмого фельдфебель-лейтенанта. Должен признаться, что мне очень нравятся автомобили и все, что с ними связано. Знаете…? — хотел было сказать что-то еще о своих увлечениях Зела, но вдруг передумал. — Второе чудовище, это «Ramschaufelpanzer StuG IV». Эти красавцы сойдут на землю и не оставят от вашего кургана даже воспоминаний. Что-то еще, майор? — заметив некую напряженность в поведении Ремера, спросил Зела.

Комендант опустил глаза, давая понять, что собирается сообщить малоприятные вещи:

— Наши …осведомители в селе, — неохотно начал он, — передали через моего помощника Калужинского, что… Наверное, нужно пояснить: у нас тут была неприятная ситуация, с женщиной…, — Ремер искоса бросил взгляд на гауптмана…

— Говорите, майор, — беря со стола сигареты и пряча их в карман, произнес гауптштурмфюрер, — я знаю об этом.

— В селе говорят, что отомстят за нее.

— Кто говорит?

— Люди.

Гауптштурмфюрер криво ухмыльнулся:

— Узнайте, кто именно и отдайте этих людей гауптману.

Комендант продолжал оставаться серьезным:

— Винклер со своими людьми через пару дней уедет…

— Тем более, — не дал ему договорить Зела, — я настоятельно советую вам, пока он тут, перенять у командира спецгруппы как можно больше, впрочем, — тут же осекся гауптштурмфюрер, — …действительно, все же умнее применять жесткие меры только в крайнем случае. Пока только угрожают, но не делают — можно и не брать за горло. Майор, — вдруг оживился Зела, — а сообщите-ка вы своим доверенным лицам, что офицера, который дал добро на …все эти действия с женщиной, арестовали. Да, и выставьте оцепление возле кургана. Сейчас начнет работать техника, соберутся зеваки. Будет кто-то возмущаться — пальните из пулеметов над головами, они сразу поймут, кто тут хозяева…