Хвост, плавники, чешуя – вот мои документы!
Шрифт:
— Рыбка, твой голос просто нечто!
— Поддерживаю, — сказал тритон, смотря на меня и осьминога, как и все его сородичи, даже дракон, но у того мина как кирпич. Ему все равно, лишь бы успеть вернуться на свои земли в положенный день. В противном случае с него спросят.
— Домой хочу, — сказала я, и меня поддержали все.
Караван нашелся и откликнулся быстро. Особенно за тройную цену. Повозка для бочек и сам караванщик был готов через пол часа, мы заплатив за дорогу вышли в путь. Перед глазами стеклянные стены, наполненные водой, и плавающие в цепях, без возможности выйти морские жители. Все, не важно кто, русалки, осьминоги, скаты,
Через неделю мы добрались до окраин пустынных земель. Караван поблагодарил нас за щедрое пожертвование, мы заплатили в тройном размере. Деньги все равно не наши, так что нам не жалко. За это время ничего особенно с нами не произошло, за исключением проклятий и желаний заблудиться и утонуть в зыбучих песках. Падишах, которого мы бросили среди барханов, без еды, лишь с сосудом морской воды, кричал нам в дорогу рекомендации и пожелания. Но на это внимания не обратил никто, шли дальше. Караванщики не задавали лишних вопросов, аккуратно везли бочки и старались идти как можно легче и плавнее. Подойдя к границе, за день до воды, все пленные приняли человеческий облик. От длительного нахождения в воде, без возможности перейти в человеческое состояние, пленные не сразу встали на ноги и смоги идти. Пришлось, как детям учиться ходить заново. Не так долго, но все же. Два дня у них это заняло.
Дракон нас покинул, мы поблагодарили за оказание помощи и вернулись каждый в свой клан, за исключением меня. У меня клана нет. Но я хотела навестить мурен и рассказать, что стало с их сестрами. Меня встречали с печальным взглядом, так как понятно, раз одна, сестры не выжили. Все им рассказала, особенно про девушек казненных, но не сломленных и не покоренных, они ругались, плакали и обнимались, в том числе и со мной. Были благодарны за то, что я выполнила обещание. А именно принесла их останки. От морских жителей после смерти остается или пена, если умер в море, или соль, если умер на суше. Ее я и принесла. В стеклянной банке, отдала девушкам, чтобы те развеяли ее над скалой.
— Присоединяйся, — сказала старшая мурена Иньзцы, — ты тоже часть нашего народа. Ты принесла их останки, значит ты наша семья.
— Отныне ты наша сестра, — сказала Линьер, — можешь не плавать с нами, не загорать на скалах и не искать жемчуг и ракушки, но просто навещай нас иногда, — просила русалка.
— А если с сыном познакомишь, мы тебе благодарны будем, — сказала Юйши, сыну подарили гребень из раковины редкого моллюска, а мне нитку с жемчугом, — пусти по волосам, это наш отличительный признак от других мурен, видя эту нить все будут знать, чья ты сестра, — я приняла подарок и повязала в волосы. Ко мне подплыла старшая мурена, протянула раковину со словами:
— Захочешь увидеть нас, сыграй на ней, мы приплывем, куда бы ты нас не позвала, — я приняла ее подарок и простилась с ними. Мне нужно к сыну. Он скучает по мне, так я думаю. Русалки проводили меня песней, я на прощание спела в ответ. Город принадлежащий драконам воздуха, с порталами во все стороны и на все континенты, мгновение, переход, я оказываюсь в соседнем с нами городе. Пол дня пути и я дома.
Пошла к Сателле в лечебницу, но мне сказали она на вызове. А когда спросила про ребенка, узнала, что он с Марикой. Вернулась в квартиру с улыбкой. Марика забрала сына от Сателлы. Они договорились сидеть с ребенком
— Мамочка вернулась!
— Вернулась, — протянула ему подарок русалок, гребешок из раковины, который он тут же взял и стал расчесывать волосы, — Марика, спасибо тебе, — она обняла меня и сказала с возвращением. А еще новости на счет пропавших детей. Просила подробнее.
— Нашли пятерых, точнее они сами пришли. Из первых похищенных. Все воздушники. Полный набор с воздушного материка. Как и та девочка из рода бабочек, эти дети были под контролем. В их глазах черные кристаллы, их связали и заперли, никто не может справиться с этими кристаллами. Ждут тебя.
— Откуда про меня знают?
— Кто-то из делегации приехал забрать детей и проговорился про тебя, какой-то тритон рассказал, как некая мурена освободила детей от влияния этих самых кристаллов. И что нужно запереть детей, пока ты не вернешься.
— И кого мне благодарить за распускание слухов? — вопрос риторический, и без ответа. Но не долго. Узнаю кто обо мне рассказал, простыми словами не отделается. ю петь буду.
— Не знаю. Сальмир еще не вернулся.
— А где он?
— Говорят, напали на след еще похищенных. Так что отдых тебе, Тасси не светит.
— Я и не думала отдыхать. Пошли, Кешин, помогать девочкам и мальчикам, — протянула ему руку, а он с улыбкой взял меня за руку и пошел в отделение стражи.
Марика вернулась в трактир, а мы с Кешином шли к Сальмиру в отделение. Как и говорила девушка, тритона на месте не было. Не успел вернуться из пустыни, уже ушел в другую работу с головой. Пропавшие дети важнее отдыха. Я согласна с тем, что отдохнем потом. В отделении были его заместители, Арон и Маэль. Увидев меня с ребенком, пропустили и сказали, где держат детей. Сын просился со мной, но я попросила кентавра и дракона присмотреть за ним. А сама шла к детям. Их заперли в комнате, без окон, лишь кровати, на которых они послушно сидели и ждали.
Когда я пришла, увидела детей с такими же глазами как и первой мною освобожденной бабочки. Они не смотрели на меня. Сняла ракушку, настроила голос на нужную волну. Попробовала петь ту же песню, легкую, разрушающую лишь кристаллы. Но она не сработала. Кристаллы остались на местах. Даже не треснули. Дети на голос не среагировали. Головы не повернули. Думала над тем как мне извлечь эти кристаллы. Пришла к выводу, песню надо усилить и настроить на более обширное направление, а еще поменять мелодию. И уничтожать не по одному, лучше все разом, а то мало ли оставшиеся под внушением на меня нападут. Так что надела ракушку обратно на шею и попросила:
— Давайте возьмемся за руки и встанем в круг, — дети последовали за мной, встали в круг, слушали, что я им скажу. А я не стала говорить, а запела, голос с определенной тональностью звучал лишь в их ушах, и ушах того, кто ими управляет. Нажим и звук резче, сильнее, не как в прошлый раз, не тянула, резко обрывисто, меняла тональность, уходила из низкого голоса в высокий, и так почти десять минут, дыхалки на перебойную мелодию не хватало, ведь направление не конкретное, а обширное, всех детей разом, а это больше чем в прошлый раз. Сил соответственно в пять раз больше, чем с той девочкой. Я понимала, когда пение закончиться, на нет сойдет и моя сила, упаду без сознания. Крик боли, общий, громкий и все падают, в том числе и я. Но меня поймали руки. Не знаю кто, узнаю когда приду в себя.