И гаснет свет
Шрифт:
– Слишком все это как-то сложно, – сказала она, презрительно глядя на Калеба. – Все перемудрено. Я уверена, что это можно сделать намного проще…
– Что? – прошептал мальчик. – Что сделать?
Она покачала головой и вновь надела маску.
– Улица Кошмаров…– сказала тетушка, только вот голос был уже отнюдь не тетушкин. Это снова был голос незнакомца, спрашивавшего дорогу.
Он снова снял-оторвал маску, и под ней было уже другое лицо. Такое же бледное, как и предыдущее, но мужское. Хмурое и строгое. Прямой нос,
– Д-доктор Доу?
Мужчина придвинулся и наклонился к Калебу. Он принялся его осматривать, словно проверял свою работу. Калеб очень боялся этого доктора. Энджи Уиткинс из школы рассказывал, что доктор Доу ставит опыты на детях, а еще что он зашивает одних лишь убийц и грабителей… И что даже те его боятся. Все эти иглы, ледяные пальцы, придирчивый характер. Когда доктор приходил к Калебу, тот так трясся от страха, что, если бы мама не держала его за руку и не твердила, что все будет хорошо, он точно прятался бы в шкаф.
– Это совершенно невозможно с научной точки зрения, – сказал доктор Доу неожиданно пустым и глухим голосом. – Это очень… очень странная наука. Я с ней незнаком.
– Я…– начал Калеб, – доктор…
Но тот его не слушал – он отстранился и вновь надел маску. После чего в очередной раз проговорил:
– Улица Кошмаров… Как мне туда дойти?
– Я не знаю.
– Как? Где этот дом?
– Какой дом?
– С тайнами…
– Я не знаю никаких тайн…
– Министерство Тайных Дел.
Калеб затряс головой. Он почувствовал, что не может дышать. Голос из-под маски превратился в шипение.
– Улица Кошмаров. Как мне дойти?
– Я…
Сидящий на краю его кровати снова снял маску. Под ней больше не было человеческого лица. Теперь там оказалась черная морда твари, огромного насекомого. Узкая и лоснящаяся морда… гладкий лоб, переходящий прямо в подбородок, из которого в свою очередь росли два коротких волосатых усика. По бокам морды чернели круглые глаза без зрачков, между усиками зияла круглая пасть, полная игольных зубов. Это была блоха. Гигантская блоха в пальто.
Тварь открыла пасть, и на красный шарф закапала тягучая желтая слюна.
– Я сожрал столько детей…– прошипела блоха, – столько детей… В этом городе не осталось ни одного приюта. Мои куклы спрашивают меня: «Хозяин, почему в Габене нет ни одного детского приюта? Куда делись все сироты?». Все дело в том, что Гудвин сожрал всех сирот, но никто не заметил. Слепота и равнодушие… Я так их… люблю… просто обожаю…
Блоха наклонилась к мальчику, ее пальто распахнулось, и под ним обнаружилась еще одна пара конечностей – две покрытые мерзкими волосами черные блошиные лапы. Калебу стало так страшно, что он дернулся изо всех сил, пытаясь отстраниться…
Он рухнул с кровати, завопил и проснулся.
Дверь распахнулась, и в нее вбежал перепуганный папа. Он увидел, что сын лежит на полу, жалко и безвольно шевеля руками. Он
– Папочка…– прошептал Калеб. Все его лицо было мокрым от пота и слез. Он задыхался.
– Что случилось, Калеб? Что случилось, малыш?
– Г-где он? К-куда он делся?
Папа ничего не понимал. Он сам был перепуган – неужели он снова это допустил?! Неужели он снова позволил кому-то навредить его сыну?! Его рот искривился, он принялся нервно ощупывать лицо Калеба, взял его ладошку в свою руку, обнял мальчика крепко-крепко. Сын тяжело дышал, но никакого недомогания, кажется, не испытывал.
– Кто? – спросил папа. – Кто делся?
– Х-хозяин…– прошептал Калеб.
Папа отпустил его.
– Какой еще хозяин?
– Кукольник Гудвин.
Папа сжал зубы, быстро оглядел комнату. Поднялся на ноги. Заглянул под кровать, открыл дверцы шкафа. Никого не обнаружив, он вновь поглядел на Калеба. Мальчик сидел на кровати, совершенно перепуганный. Да и сам он был взволнован не на шутку, но правда была в том, что в комнате действительно никого, кроме них, не было. С одной стороны Джонатан меньше всего хотел, чтобы проклятый Гудвин был сейчас в детской, но с другой… он так хотел его придушить.
– Ты просто заснул, малыш, – сказал папа и подошел к Калебу. – Это просто дурной сон. Его здесь не было. Просто сон…
– Но мне п-показалось…
– Не бойся, малыш, мы с мамой не подпустим его к тебе.
– Он хотел… хотел…
Папа подошел к окну, выглянул на улицу. Внизу все было как обычно. Непримечательная габенская осень…
– Что он хотел?
– Он спрашивал про ми-министерство. Министерство Тайных Дел.
Папа удивленно обернулся.
– У нас нет такого министерства.
– Мне приснилось, – едва не плача проговорил Калеб. – Мне постоянно снится… Я боюсь спать…
Папа глядел на него совершенно бессильным взглядом. Он ненавидел себя за то, что ничем не мог помочь сыну, за то, что не мог никак облегчить его муки.
– А доктор Д-Доу не даст мне что-нибудь… чтобы спать без снов? Ты можешь у него спросить?
– Я пойду узнаю, сын. Прямо сейчас. Мы с мамой напишем ему. – Папа направился к двери. Он уже почти покинул детскую, когда Калеб негромко произнес, глядя в потолок:
– Марджори мне все уши прожужжала об этих куклах.
Папа замер и обернулся.
– Что?
Он сперва не понял, что именно услышал. Фраза Калеба ничего для него, вроде бы, не значила, хотя где-то он все же слышал нечто похожее и… и тут он вдруг вспомнил. И холод пробежал по его спине.
– Моя Клотильда вся обзавидуется, – сказал Калеб, по-прежнему не сводя глаз с потолка.
И тут папа все понял. Он даже рот раскрыл от нахлынувшего на него осознания. Руки его непроизвольно поднялись к вискам. Он потер их и несколько раз моргнул, пытаясь унять взбесившиеся мысли.