И имя ей...

Ларина Екатерина

И имя ей...

Хозяин ничуть не удивился, когда отряд одетых во все черное воинов ворвался на постоялый двор. Хотя почему ворвался? Действовали они тихо, слаженно и четко. Большая часть осталась на первом этаже и во дворе, трое, не спрашивая ни о чем хозяина, поднялись на второй. К кому они поднялись, хозяин и не сомневался.

Только увидев пару недель назад нового постояльца, мэтр Ларэ сразу подумал, что у того могут быть проблемы, а заодно и у "Трех

Ив", но только тихонько вздохнул, отдавая ключи от номера. Гадом он был бы, если бы отказал этому хмурому мужчине с виуэлой за спиной.

Мэтр Ларэ даже предупредил постояльца, когда утром заметил, что знакомый хлыщ из замкового гарнизона расспрашивал Матильду. Сразу понял, по чью душу расспросы ведутся. Но бард никак не отреагировал, равнодушно пожал плечами и попросил принести еще вина. К слову сказать, за последние дни выхлебал он немало. Уж на что мэтр Ларэ вино уважал, но столько бы не потянул.

Наверху глухо стукнула о стену открывшаяся дверь. Больше шума не последовало. Хорошо, что обойдется без разрушений. И зачем он вернулся? Ну, не поделили что-то, так живи в другом городе, места хватит. Эх, хороший был человек. И мэтр Ларэ опрокинул стаканчик вина в память о великом барде. В том, что ожидало последнего, хозяин "Трёх Ив" не сомневался.

1.

Услышав стук копыт по булыжной мостовой, Вильлорель только натянул сапоги и с кровати перебрался за стол, заставленный батареей бутылок. Убирать их он запретил. Бард ко всему старался подходить основательно, даже к нежданному запою. Границу себе определил в пятьдесят бутылок. Пока на столе и около него красовалось тридцать две, если он не сбился со счета.

Когда по лестнице прогремели шаги, и дверь, не запираемая принципиально, врезалась со всего маху в стену, Виль вздохнул и налил себе очередной стакан. В сторону вошедших он даже не посмотрел. И так понятно, кто там. А зачем - сейчас скажут.

Но стоящие у двери молчали. Потом дверь аккуратно закрыли, а подкованные сапоги, гремя шпорами, прошли к столу.

– По какому поводу гуляем?
– спросили знакомым хриплым голосом.

– По поводу твоей помолвки.

– Аааа...
– протянули задумчиво.
– Откуда сведенья?

– Оттуда, - мужчина одним длинным глотком опустошил стакан, - все болтают.

– Ага, все, значит...
– стоящий наконец-то опустился на соседний стул. И Виль осмелился взглянуть на своего собеседника, как всегда боясь утонуть в золотисто-карих глазах и стремясь к этому более, чем к чему-нибудь другому на свете.

Она ничуть не изменилась за год. Тот же черный мужской костюм, те же в мелких кудряшках каштановые волосы, тот же насмешливый взгляд.

– Выпьешь со мной?
– криво улыбнувшись, бард встряхнул остатки вина в бутылке.

– Когда я отказывалась?
– и тут же отвела взгляд в сторону. Она тоже помнила когда.
– Только у тебя стакана второго нет.

– Ничего, я из бутылки, - Гри, сморщив нос, окинула взглядом заляпанный стакан.

– Лучше уж из бутылки я, - и забрала у него бутыль.
– За что пьем?

– Всё за то же. За твою будущую свадьбу.

– Ну да, ну да. Значит, за нее, - и чуть стукнув по стакану Виля бутылкой, Гри надолго присосалась к горлышку, как всегда ничуть не смущаясь того, что женщины, а тем более баронессы, так себя не ведут.

– Так что, говоришь, прям все так и болтают? А с чего они это решили, не в курсе?

– С того, что граф Караэль из замка уже более недели не возвращается, - Виль открыл еще одну бутылку.

– Больше недели, говоришь, - протянула задумчиво Гри. В памяти всплыло красивое лицо с аккуратной бородкой, сильное, тренированное тело в богатой одежде. Правда, почему-то вверх ногами.
– Дааа, это я как-то счет времени потеряла.

Лицо Виля, как раз-таки очень далекое от образца красоты, перекосилось, и он налил вино в стакан.

– Вот она какая - любовь, - ехидство в его голосе могло разъесть сталь.

– Ну, можно и так сказать, - в отличие от своего собеседника баронесса Гризельда Сарноен явно повеселела.
– Но ты сам виноват.

Бард вопросительно приподнял бровь.

– Баллада ведь твоих рук дело?

– Какая именно? У меня их...

– Не придуряйся, - от кулака, опустившегося на стол с металлическим звоном нашитых на перчатку бляшек, полетели на пол бутылки. Виль понял, что напускное спокойствие баронессы, так удивившее его вначале, сползает, обнажив злость. Вот это уже была знакомая Гри.
– Эта тупая, лживая балладка "И имя ей..." - твоё сочинение?

– Моё. И, может, особой философской мысли там и нет, но она не лживая, - обиделся за своё детище Виль.
– И причем тут это?

– Причем тут это?!
– словно не веря своим ушам, женщина вглядывалась в такое знакомое лицо с чуть тронутыми сединой висками. А потом разразилась низким хриплым смехом.

Бард, явно оскорбившись, на неверных ногах поднялся из-за стола.

– Что смешного?!
– чего угодно он ждал от нее, но не этого обидного смеха.

– Ты что... ты серьёзно, что ли?
– и новый приступ смеха. Этого мужчина уже вынести не мог. Отошел к окну, спрятав руки с дрожащими пальцами в карманы штанов.

Смех резко оборвался.

– Извини, я думала это такая изощренная месть.

– С каких пор баллада о любви считается преступлением?
– Виль рассматривал задний двор с таким видом, будто ничего интереснее в жизни не видел.

– С тех самых, как ко мне в замок стали съезжаться всякие придурки, наслушавшиеся твоих песенок. И если первые меня просто смешили, то последующие бесили. И с этим графом я уже не сдержалась.