И имя ей...
Шрифт:
Виль посмотрел на Гри. Она стояла, приоткрыв рот от изумления, и с каким-то детским восторгом смотрела на барда.
Виль опустил меч.
Декстер потряс головой.
Все отмерли и зашумели. Подтупили вплотную. "Ну, ты даешь!", "Ну ты мужик!", "Как ты его!". Хлопки по спине. Протянутые для рукопожатия руки. Декстер ошеломленно хлопал глазами и даже не сразу сообразил встать с колен.
– Да дайте же пройти!
– возмущенный рык услышали все. Баронесса протолкалась сквозь толпу. Встала,
– Гри.
Виль пожал изящную кисть и тоже улыбнулся. Кажется, его приняли в стаю.
– Виль.
– Научишь?
Так началась их дружба.
4.
Приняли Виля в личную гвардию баронессы. Была и такая. Если просто баронская гвардия занималась вопросами правопорядка в баронстве, то личная гвардия - охраной баронского дома и баронессы как таковой.
Бард очень удивился, когда узнал, насколько всё серьезно поставлено у них с охраной. Круглосуточное дежурство, на каждом этаже по три патруля, во дворе не менее десяти человек. Ворота всегда закрыты. Даже те, которыми пользуется прислуга. Отдельная стража в комнате у покоев баронессы. Из дома с ней выезжает не менее десяти человек, даже если это прогулка по городу.
– Есть повод волноваться?
– попытался выяснить Виль.
– Слава богу, нет, - улыбнулся Хенрик, который и был начальником личной гвардии.
– Но так спокойнее.
Немного прояснила ситуацию разговорчивая Марта. Семь лет назад на прогулке на Гризельду и её брата, унаследовавшего баронскую корону, напали разбойники (или не разбойники, да кто ж теперь скажет). Положили немногочисленную стражу, убили барона, а баронессу серьезно ранили. Она долго оправлялась от случившегося. С того времени у Гризельды пропал голос. Так что теперь баронессу берегут.
Уже на второй день Виля поставили в караул к покоям баронессы.
– Сидишь?
– Гри вышла из своей комнаты. В ее покои можно было попасть только через комнату с караулом. Или через окно. Для умеющих летать.
– А второй где?
– А должен быть?
– Вилю тоже показалось странным отсутствие напарника. Но может, так принято?
– Еще как. Ну, Хенрик...- Гри сощурилась, будто придумывая пытки седовласому за его оплошность.
– Я с ним поговорю. Где виуэла?
Такой резкий переход Виля немного удивил.
– Так вроде караул. Какая музыка...
– Хорошая. Подожди, я сейчас, - и Гри скрылась за дверью спальни.
– Будто бы я уйти могу, - пробурчал бард.
– Ты что-то сказал?
– баронесса уже вернулась, держа в одной руке бутылку вина, а в другой виуэлу. Виль отрицательно качнул головой.
– Пить будешь?
Он приподнял бровь.
– Золотистое. Из Ангерского виноградника, - искушающе протянула девушка. Он только присвистнул. Виноградник был небольшой, вина производил мало, но о нем ходили легенды. Пока Вилю пробовать такое не приходилось.
– А это нормально, пить со своей охраной?
– Нормально. Когда не получается заснуть, только вино и помогает. А одной пить нехорошо.
– И часто заснуть не получается?
– бард был не против вина, но пристрастие молодой девушки к хмельному его смутило.
Баронесса пожала плечами:
– В полнолуние. Не бойся. Если спаивать меня не будешь, да еще и споешь, мне одного бокала хватит.
– Наливайте, - девушка огляделась в поисках стаканов. Они нашлись на столике рядом с графином.
– Держи, - Вилю была вручена виуэла, а баронесса принялась разливать вино.
– Ты обещал мне балладу. Сочинил?
– Все же ей была свойственна аристократическая бесцеремонность с нижестоящими.
– Сочинил, - бард глотнул вина. Мдаа, о таком стоит слагать легенды.
– Спеть?
– Еще спрашиваешь, - она плюхнулась во второе кресло.
– Не печку ж топить виуэлу приволокла.
Чуть улыбнулся - и как её манерам в детстве учили?
– подстроил виуэлу.
Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:
Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:
Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,