И нет этому конца
Шрифт:
Все чаще и чаще попадались на глаза следы недавних боев. Сгоревшие и подбитые немецкие танки, опрокинутые и покореженные орудия, брошенные и раздавленные автомашины, фургоны с пожитками, брички, покинутые беженцами, сельскохозяйственные машины, трупы лошадей и множество каких-то бумаг, разносимых ветром в разные стороны…
Может быть, и его записки где-нибудь так же втаптываются в грязь? Что ж, это не худший вариант. Во всяком случае, лучше, чем если они попадут к фрицам.
Чей-то радостный возглас:
— Наши!
Мимо проскочили
— Стой! — запоздало крикнул им вслед подполковник.
Но с других машин тоже увидели их и остановили. Оказалось, что они везли в бригаду хлеб, но с полдороги, узнав об окружении, повернули назад. Сопровождавший ЗИСы старшина Петряков из продснабжения не скрывал своей радости:
— Еще б немного, так бы к немцам и влетел!
— Значит, решили оставить бригаду без хлеба? — в упор спросил его подполковник.
— Так мы ж…
— Да там, мать вашу… — крикнул Рябкин, — десять дорог! Если даже девять перерезаны, то одна все равно осталась!
— Товарищ гвардии подполковник, да откуда нам…
— А мне плевать, откуда! Вы ведь не школьник младших классов, а старшина Красной Армии! Так вот, после рейда — пойдете в штрафную!
— Слушаюсь! Разрешите присоединиться?
— Присоединяйтесь.
Подполковник отходил медленно. Залезая в «доджик», он все еще вполголоса ругался:
— Вот гусь!.. Вот заячья душа!
Вскоре донесся непрекращающийся гул артиллерийской пальбы.
Теперь навстречу им двигались совсем редкие колонны автомашин.
Долго, минут двадцать, шли мужчины и женщины в гражданской одежде, незадолго перед этим освобожденные из фашистского плена. Сейчас они уходили вместе с тылами, чтобы снова не попасть в руки немцев.
Впереди показалась развилка трех дорог и в середине ее чья-то маленькая одинокая фигурка. Когда подъехали ближе, увидели девушку-регулировщицу. На ней была широкая, видно с чужого плеча, плащ-палатка и надвинутая на самые глаза, как у старого солдата, пилотка. За спиной у нее висел карабин.
— Стой! — закричала она, размахивая красным флажком.
— Что, дорогуша? — подъехав, спросил подполковник.
— Куда едете? — строго спросила она.
— Вот по этой дорожке, — ответил Рябкин, показывая на среднюю дорогу.
— Нельзя туда!
— Почему нельзя? — Подполковник вылез из машины.
— Бьет прямой наводкой.
— А откуда бьет?
— А отовсюду! Не разбери поймешь!
— Так уж отовсюду! — усмехнулся подполковник.
— Товарищ командир, проезжайте быстрее!
— Еще одну минутку, дорогуша. — Рябкин окинул взглядом местность и достал карту. Потом спросил регулировщицу: — Ты не сможешь показать на карте, откуда, по-твоему, бьет немец?
Девушка очень долго разглядывала квадрат, развернутый перед нею подполковником. Неуверенно ткнула пальцем, спросила:
— Я здесь стою?
—
Палец приблизился к развилке. Девушка вопросительно посмотрела на подполковника.
— Здесь, здесь, — подтвердил Рябкин и добавил: — Вон видишь маленькую точечку между дорогами? Это ты и есть.
— Вы скажете, — улыбнулась девушка.
— Так откуда он бьет?
— Оттуда, — уже уверенно показала она. — И отсюда.
— А может быть, нам удастся проскочить? — спросил зампотех.
— Не проскочите, товарищ подполковник. Они уже две колонны разнесли, — ответила она.
— Что ж, тогда придется… — но досказать фразу ему помешал чей-то громкий возглас:
— «Рама»!
Высоко в небе летела «рама» — немецкий разведывательный самолет, появление которого всегда предвещало какую-нибудь очередную каверзу гитлеровцев.
Все замерли, задрав головы.
— Ну гад! Ну зараза! — костила разведчика регулировщица. — Уезжайте быстрей, товарищ подполковник, — крикнула она, — а то засечет!
— Пусть лучше здесь засечет, чем после развилки, — ответил Рябкин. — Тем более уже поздно!
«Рама», ковыляя в небе, покружила над дорогой и полетела в сторону Лауцена.
— Куда?.. Стой! — вдруг встрепенулась девушка и бросилась за «санитаркой», мчавшейся к развилке.
Борис вздрогнул, ему показалось, что рядом с шофером Рая.
«Санитарка» проехала еще несколько метров и остановилась.
— Куда едете? — строго спросила регулировщица. Ответа слышно не было. — Туда нельзя!.. Туда нельзя, говорят!.. Вон они тоже хотели, — кивнула она на колонну, — да не отважились!
Из кабины «санитарки» выглянула Рая. Выходит, не ошибся! Неужели она едет в бригаду, к Юрке?
Борис поднялся, помахал ей рукой. Она увидела его и обрадовалась. Выскочила из кабины и направилась к ним.
Она шла, и ее серые-карие-зеленые-голубые глаза сияли при виде стольких знакомых лиц.
«С нами?» — взглядом спросил ее Борис.
Она поняла и на ходу закивала головой: «С вами!»
Колонна свернула на левую дорогу — пока еще свободную от обстрелов… Рая села рядом с Борисом. Прежде всего она упрекнула его: почему не зашел? Он был ей очень нужен. Она хотела, чтобы он сходил к начсанкору и сказал, что своими силами сто тридцать первая с эвакуацией раненых не справится. Она это точно знает, так как за весь день оттуда в медсанбат не поступило ни одного человека. Окружение окружением, однако другие части тоже отрезаны от своих тылов, а раненых все-таки вывозят. Между тем сто тридцать первая ведет ожесточенные бои. Раненых там, она уверена, больше, чем где бы то на было. Значит, все дело в том, что их не на чем вывозить. Конечно, если бы это сказал начсанкору Борис, никаких вопросов не возникло бы. А так… Но, слава богу, все обошлось. Майор приказал направить за ранеными медсанбатовскую машину и двух медиков — санинструктора и ее. Этого она, собственно говоря, и добивалась.