И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.
Шрифт:
– Понятно, - кивнул Эбергард, - никогда не думал, что придется заняться политикой.
– Андрей Августович, сейчас наступает такой период, что если вы не занимаетесь политикой, то тогда политика займется вами.
– Возможно, Павел Павлович, вам лучше знать, - Эбергард захлопнул толстый блокнот, в который делал пометки карандашом, - У меня все.
– Андрей Августович, - поднял голову Мартынов, - а какие силы выделены его высокопревосходительством для охраны миссии?
– Взвод матросов с винтового клиппера "Гайдамак".
– ответил Эбергард, - Боевая ценность корабля равна нулю, поэтому части его команды привлекают к различным поручениям.
– Ну вот и хорошо, а то я опасался что это будут безлошадные моряки с "Боярина" или "Енисея", - резюмировал Мартынов, - у меня тоже все.
–
– немного обиженным тоном спросил Эбергард.
– Андрей Августович, - вместо Мартынова ответил Одинцов, - история с гибелью "Енисея" и "Боярина" весьма туманна, а в конторе где служит Евгений Петрович, чтобы не обжечься на молоке, дуют на воду. Если всем все понятно, то давайте закругляться. Товарищи отбывающие, у вас есть еще полчаса для сбора личного багажа и погрузки на "Страшный". Всего вам хорошего и успехов.
– он встал и по очереди пожал всем нам руки. После него начали прощаться и остальные офицеры остающиеся здесь. У них тоже немало работы. Одинцов будет плести свою паутину с Алексеевым и Макаровым. Карпенко по очереди с Никольским будут ходить на японские коммуникации с целью обдирания их как липки. Новиков будет обучать свою бригаду морской пехоты нового строя практике воевать, а полковника Агапеева теории современной войны. Как впрочем без работы по специальности не остался почти ни один из наших современников из две тысячи двенадцатого года. Все пошел собираться в дорогу.
16 марта 1904 года 19-45 по местному времени.
острова Эллиота, миноносец "Страшный".
капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.
Уходят во тьму, проваливаются во мрак за кормой редкие огни. "Страшный" через ночь идет в Порт-Артур. Поднимаюсь на мостик к капитану второго ранга Юрасовскому. На миноносцах типа "Сокол" нет штурмана, и командир ведет свой корабль сам. Даже если это надо делать в полной тьме, имея из приборов лишь компас да лаг. Никаких тебе навигаторов, не изобретен еще даже привычный для нас гирокомпас. Они и погибли тогда, отстав от группы такой же темной ночью. Юрасовский будто прочитал мои мысли.
– Михаил Васильевич, скажите, это правда, что "Страшный" должен был скоро погибнуть?
– в принципе ответить можно, Юрасовский входит в тот круг офицеров, которым дозволено знать что мы из будущего, но их знания о возможном будущем ограничиваются началом Первой Мировой Войны. Ну, незачем пока им знать о семнадцатом годе и последующих событиях.
Отвечаю, - Константин Константинович, в нашей истории миноносец "Страшный" героически погиб утром тридцать первого марта в неравном бою с четырьмя японскими миноносцами и двумя скоростными бронепалубными крейсерами. Когда были разбиты все орудия и погибли все офицеры, трюмная команда открыла кингстоны и пустила "Страшный" на дно, не сдав его в плен. После того боя четыре новых миноносца в Российском Императорском флоте были названы: "капитан второго ранга Юрасовский", "лейтенант Малеев", "инженер-механик Дмитриев", ну и конечно же появился новый "Страшный". Вот такая вот историческая справка. Но это все было давно и не правда, ибо уже на дне и те два крейсера и те четыре миноносца, а вы ходили и ходить будете.
– Спасибо, Михаил Васильевич, - сказал Юрасовский, - конечно, странно узнавать о своей несостоявшейся смерти, но утешает то, что никто из нас не опозорил ни чести мундира, ни своего имени.
Дальше мы молча стояли на мостике и думали каждый о своем. Я вспоминал вчерашнюю ночь, когда Алексеев, Макаров, Эбергард и Рейценщтейн смотрели премьеву сборного фильма "20 век великий и ужасный". Банальная презентация, со схемами и графиками, перемежающаяся кадрами из документальных или художественных фильмов. Оказывается, девочки из группы Тимохина начали собирать этот триллер еще с ого момента, когда мы решили идти к Порт-Артуру и участвовать в этой войне. Шесть с лишним часов материала способного любого вывести из равновесия. Потому и так лоялен Эбергард. Такое будущее ему не нравится не только потому, что он офицер и дворянин, но и потому что, в нем, согласно замыслам Британии, Россия и Германия дважды сходились в смертельной схватке. А это значит, что
К Артуру подошли около одиннадцати часов ночи. Вошли на внутренний рейд, предварительно обменявшись опознавательными сигналами с миноносцами дозора, и крейсером Диана. У набережной нас уже встречал незнакомый мне мичман.
– Мичман Приходько, - представил Эбергард молодого человека, - командует сводным взводом матросов, назначенных к вам в охрану.
– Очень приятно, - сказал я пожимая руку мичману, - скажите, молодой человек, а как вас по имени-отчеству? А то одной фамилией обходиться через чур официально получится.
– Сергей Прохорович, я, - смущенно произнес тот, - и что же вы, господин капитан первого ранга по имени отчеству ко мне?
– Вне строя - да! А в официальные моменты, не обессудьте, воинским званием и фамилией обходиться придется. Ну, говорите же, говорите, по глазам вижу, что-то сказать хотите...
– Тут это, как стемнело, какие то типы вокруг состава крутиться начали, ну мои ребята даже пальнули пару раз, в воздух. Потом стихло все. Я господа, надо сказать в сомнение пришел и портного вместе с подмастерьями и мундирами сюда доставил... Сейчас и отправимся, а они пусть прямо в поезде подгонку делают. Потом в Дальнем или даже в Мукдене высадим, обратно со встречным вернутся. Только им денег надо дать, а то крик будет.
– Молодец мичман!
– из-за моей спины выдвинулся Мартынов, - правильно сообразил! Сколько ему надо, в смысле денег?
– Двадцать рублей, господин лейтенант.
– Держи, - Мартынов передал мичману два желтых кругляшка с профилями последнего русского императора.
– Вот так то Андрей Августович, утечка где-то была.
– Как можно, Евгений Петрович, мои офицеры все надежны.
– возмутился Эбергард, - это должно быть совпадение.
Мартынов отозвал его в сторону, - Андрей Августович, времени у нас мало. Ваш портной часом не еврей?
– Да, а какое это имеет отношение...
– не понял Эбергард.
– Очень простое, -пожал плечами Мартынов, - если был бы китаец, то это японская разведка и нити тянулись бы в Токио. А раз еврей, значит разведка британская, нити тянутся в Лондон, а на подхвате всякая революционная сволочь. Тут еще околачивается некто, по британскому паспорту - Сидней Рейли, на самом деле одесский мещанин Соломон Розенблюм, тот еще гад. Но это не он, тот под лесоторговца работает и тоньше. А этот портной, скорее всего, просто информатор. Так что, Андрей Августович, план вашего мичмана к безусловному и немедленному исполнению. Константин Константиныч, - обернулся он к Юрасовскому, не будете ли так любезны предоставить десятка два матросов для переноски багажа? И столько же с винтовочками - постоять в прикрытии. А потом мы вас больше не задерживаем. Возвращайтесь на Эллиоты и доложитесь капитану первого ранга Карпенко и господину Одинцову...
В общем, все обошлось. Сгибаясь под тяжестью баулов и ящиков, матросы со "Страшного" дотащили наш багаж до вагонов. Никто на нас не напал, но Мартынов, осмотрев окрестности в ноктоскоп, заявил, что за нами наблюдают, очень плотно и очень внимательно. Отправив всех нас в вагон, Мартынов ждал, пока закончат погрузку, и вот как только последний ящик был втащен в тамбур, Мартынов вскочил на подножку и крикнул машинисту - Трогай! И вот, как только поезд двинулся с места, из росших вдоль дороги кустов бабахнуло насколько револьверных выстрелов. В ответ ударили трехлинейки матросов со "Страшного". Минуты через две, перестрелка утихла так же внезапно, как и началась. А поезд, стуча колесами на стыках, набирал ход. Впереди было десять тысяч километров пути до Санкт-Петербурга