И один в поле воин (Худ. В. Богаткин)
Шрифт:
— Не только известно. Я собственными глазами видел последствия взрыва, но я сразу же ушёл…
— Почему?
— Мне было неприятно смотреть на пролитую кровь. Лицо Лемке перекосила презрительная усмешка.
— Герр обер-лейтенант всё время воюет в тылу, и вид крови… Генрих зло прервал его:
— За свою короткую жизнь, герр майор, я видел крови гораздо больше, чем вы. Уверяю вас…
«А стоит ли разговаривать с ним так резко?» Отвернувшись, Генрих уже другим тоном прибавил…
— Но это
— В этом городе вы в командировке?
— Да.
— Сколько дней?
— Сегодня восьмой.
— С какого дня вы обедаете в «Савойя»?
— Со второго.
— Кто вам его рекомендовал?
— Я послал своего денщика разузнать, где есть хороший ресторан, и кто-то порекомендовал ему «Савойя», — вспомнил Генрих.
— Проверьте! — спокойно бросил Лемке. Гольдринг удивлённо взглянул на него.
Но слово «проверьте», как оказалось, было обращено не к нему, а к лейтенанту, который вышел из-за портьеры и исчез за дверью.
«Поражает неожиданностями. Ну что ж, буду ждать дальнейших!» — подумал Генрих и улыбнулся. Лемке не сводил с него глаз.
— В котором часу вы обедаете?
— Всегда в час.
— А заканчиваете?
— Когда как, в зависимости от аппетита и количества блюд.
— В котором часу вы покинули ресторан вчера?
— Не помню.
— Где вы были во время взрыва?
— В нескольких шагах от выходной двери. Я шёл домой.
— Через сколько минут после двух произошёл взрыв?
— Не знаю, я не смотрел на часы, но когда я пришёл в гостиницу — было без пяти три.
— А не кажется ли вам, Гольдринг…
— Герр фон Гольдринг, — поправил его Генрих.
Лемке рванулся с кресла, словно хотел подняться. Глаза его, маленькие, злые, впились в Генриха. Тот, не скрывая презрения, глядел на Лемке.
«А может, хватит игры? Придётся ограничиться майором и первыми двумя или тремя, которые бросятся на помощь. Две пули надо оставить для себя. Запас не помешает. Нет, подожду ещё».
Генрих положил на пепельницу недокуренную сигару и вынул из кармана новую. «Пусть знает, что я часто опускаю руку в карман».
— Герр обер-лейтенант, кажется, нервничает? — в голосе Лемке слышится уже не ирония, а нескрываемая издёвка.
— Не нервничаю, а злюсь! — поправил Генрих.
— А не кажется ли вам странным, что офицер, немецкий офицер, прибыв на место взрыва, не взглянул на часы, хотя наверняка знал, что это немаловажная деталь.
— Я не ожидал, что буду единственным источником, из которого вы сможете черпать сведения о времени взрыва.
— О нет, у нас много источников! Значительно больше, чем вы думаете.
— Тем лучше для вас.
— А для вас?
— Не придирайтесь к словам.
— Документы! — гаркнул Лемке, стукнув по столу. «Конец! Теперь самое время. Иначе можно опоздать».
Генрих, как и Лемке, поднялся с кресла, положил сигару на пепельницу и медленно расстегнул пуговицы мундира, чтобы достать документы.
«Если он станет их рассматривать — буду стрелять», решил он и сам удивился своему спокойствию. Генрих вынул книжку и положил её на стол. «Сейчас, когда он над ней наклонится…»
Но Лемке, взяв документы, не стал сразу их рассматривать. Они стояли лицом к лицу и, не скрывая бешенства, смотрели друг другу прямо в глаза.
Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился тот самый лейтенант, который вышел из-за портьеры. Лемке вопросительно взглянул на него.
— Подтверждает! — Тихо доложил он.
«Ещё один кандидат в покойники… Придётся подождать, пока он пройдёт вперёд. Хотя, если действовать быстро…»
— Лейтенант Гольдринг, за что вы получили «Железный крест» второй степени?
— Не ваше дело!
«Теперь всё равно. Пусть этот лейтенант всё-таки подойдёт немножечко ближе. Тогда…»
— Проверьте документы, герр лейтенант, — сердито бросил Лемке и, не сводя глаз с Генриха, засунул руку в ящик. «Неужели догадался и взял пистолет?» — ужаснулся Генрих. Лейтенант подошёл к столу, взял документы Гольдринга и отошёл в сторону.
Генрих положил руку в карман. Лемке вздрогнул, весь напрягся. Гольдринг спокойно вытащил коробку сигар.
— Герр майор, герр майор! — в голосе лейтенанта слышались одновременно удивление и испуг.
— Что случилось? — Лемке на минуту отвернулся. «Стрелять, немедленно стрелять». Но что это с лейтенантом?
Лейтенант, проверявший документы, молча подал раскрытую книжку Гольдринга майору.
Там лежала фотография генерал-майора войск СС Бертгольда с надписью: «Генриху фон Гольдрингу от отца».
— Герр генерал-майор Бертгольд ваш отец? Очевидно, выстрел был бы меньшей неожиданностью, нежели эта фотография.
— Это ваш отец? — повторил ошеломлённый Лемке.
— Прекратите комедию! — Гольдринг порывисто вскочил. Коробка с сигарами Лемке полетела в угол кабинета. — на каком основании вы будите меня среди ночи и более часа держите на допросе?
— Но, герр Гольдринг…
— Никаких «но»! Немедленно машину и отвезите меня в гостиницу. Завтра же Бертгольд узнает обо всём.
«Наступление, только наступление. Отчаянное, безудержное, как и подобает юному сыну гестаповского генерала»
— Но убитый оберст Гартнер был офицером по особым поручениям генерала Бертгольда, — пробормотал Лемке.
— Без вас знаю!
Генрих почувствовал, как безграничная, невыразимая радость заполнила все его существо… А может, не стоит портить мёд дёгтем. Чёрт с ними, с этими остолопами!»