И приидет всадник…
Шрифт:
— А еще он может оказаться тем самым человеком, который хочет нас убить. Он знает про Малика. Про которого мы никому не говорили.
— Если бы он хотел нас убить, мы бы уже истекали кровью вот здесь, на полу, — Брейди перевел дух. — Послушай, за нами все равно охотятся. Как мы навредим себе, если расскажем ему, что с нами произошло? Если существует хотя бы крохотный шанс, что он может как-то помочь — хотя бы пролить свет на некоторые… странности, — мы обязаны рискнуть. Пойми, нам больше некуда идти и нечего терять.
Выражение лица Алиши смягчилось. Она оглянулась на кардинала: тот
— Из нас двоих психолог ты, Брейди, — повернувшись к напарнику, сказала Алиша. — Разбирать людей по косточкам — это твой хлеб. Ты как профессионал ручаешься, что он нам не вешает спагетти на уши?
Брейди развел руками так, будто хотел сказать: «А я откуда знаю!»
— Я не могу так, с ходу, делать психоанализ, — ответил он. — Но есть в нем что-то внушающее доверие. Он не напряжен, говорит прямо. Поза предполагает открытость и честность. Так что, если угодно, это мое мнение как психолога.
— Ладно, устроит.
Они пошли обратно к скамьям. Кардинал Амбрози встретил их внимательным взглядом.
— Все в порядке? — спросил он.
— Мы решили, что да, — ответил Брейди. Затем они по очереди стали рассказывать, с какой целью их откомандировали на место преступления, что им удалось обнаружить, почему Алиша не захотела выходить из игры, когда их отозвали под предлогом отправки официальной следственной группы. Брейди рассказал, как вернулся домой, чтобы побыть с сыном, и как их обоих чуть не убили.
— А где теперь ваш сын? — спросил Амбрози.
— В надежном месте. Надеюсь.
Амбрози посмотрел на него так, словно знал что-то такое относительно безопасности Зака, чего Брейди знать не мог. А может быть, Брейди показалось, и вообще, у него уже паранойя? Он подумал, не выпытать ли у старика, что же ему известно, но тут заговорила Алиша. Она поведала о встрече с отцом МакАфи, о его исследованиях в области жизни после смерти, о попавших в ад, о запросе отца Рендалла и о последовавшей за этим краже.
— Хм-м, — потирая подбородок, произнес кардинал.
— Что? — спросила Алиша.
— Не могу понять, зачем надо было отцу Рендаллу просить файлы, если он собирался их украсть.
— Но, может, он надеялся добром решить вопрос? И не было бы кражи, а значит, и расследования. Он ведь утверждал, что передать вам свой архив — это для исследователя религии большая честь.
— Да, так и есть, и она мало кому предоставляется. Но если, как вы полагаете, на основании архива отца МакАфи был составлен список жертв, зачем кому бы то ни было светиться и навлекать на себя подозрение?
Амбрози так формулировал вопросы, что Брейди вдруг ощутил себя в знакомой обстановке. Точно так же руководители следственных групп подстегивали ход мысли у подчиненных. Даже большие группы порой начинают буксовать и нуждаются в свежем взгляде на вещи. Брейди положил ногу на ногу, а локоть — на спинку скамьи.
— Может, он не знал, что архив будет использован для этой цели, — предположил он, подумав.
— Или просил все-таки не он, — сказала Алиша, — а кто-то другой, назвавшись его именем. Для того чтобы нарочно навлечь на него подозрение или просто отвлечь внимание.
— Вы говорили, что Малик какое-то время издевался над священником, — кивнув, заговорил Амбрози. — Возможно, он получил приказ убить его — тогда о разговоре с отцом Рендаллом вообще никто бы не узнал. Но Малик
— Следователи часто совершают ошибку, — согласилась Алиша, — исходя из мысли, что преступление было совершено так, как и было запланировано. Взять, к примеру, «убийство Пелетье». Если киллер убьет одного или двух человек, которые не пережили состояние клинической смерти, нам придется принимать во внимание версию, что критерии выбора жертвы изменились или были другими изначально, или что преступник нарочно нас запутывает. Но придется помнить и о том, что он мог просто ошибиться. Мы часто оцениваем способности преступников выше, чем они того заслуживают.
— Но насколько часто, как по-вашему, — подумав, спросил кардинал, — порядочные люди недооцениваютплохих: их хитрость, изобретательность, способность творить зло?
«Да сплошь и рядом», — подумал Брейди. Он мог объяснить, почему так происходит: людям свойственно судить по себе. Мы думаем, что другие — такие же, как мы: как умственно, так и нравственно, в той или иной мере. Но сознание преступника, человека, способного задумать и совершить преступление, выбирает такие темные тропы, которыми ум современного цивилизованного человека давно не пользуется. Хотя, может быть, оно не так уж далеко от них ушло. Вместо того чтобы считать преступников развитыми интеллектуально (что и позволяет им нарушать закон и уходить от наказания), мы склонны приписывать им такие же умственные изъяны, какие имеются в их нравственном развитии. А следовательно, недооцениваем их. Не все злодеи гении (как правило, они очень далеки от этого). Но хороший детектив всегда помнит, что одаренность — явление интеллектуальное, не нравственное. Выдающиеся способности можно направить как на созидание, так и на разрушение.
63
Амбрози похлопал по нагрудному карману рубашки:
— Ах, какая жалость! Курево кончилось.
— Сейчас, — откликнулась Алиша, раскрыла сумочку и стала искать свой «Кэмел».
— Спасибо, милая, не трудитесь. Если это не мой любимый сорт из Лечче, мои легкие этого не выдержат. Взорвутся. Рассказывайте дальше.
Алиша продолжила рассказ: как вернулась в гостиницу, подверглась нападению и одолела Малика. Потом она замолчала. Амбрози ждал, проницательно глядя на нее своими ярко-синими глазами.
— Так вы убили его? — спросил он наконец.
— Нет, — быстро ответила она, а затем добавила: — Но так получилось.
— Вы сделали что-нибудь… нетрадиционное?
Брейди понимал, как ей не хочется рассказывать про Аполлона. С того момента, как Алиша, «отключив» Малика, отказалась от мысли обратиться за помощью в ФБР или полицию, она сама превратилась в преступницу. Незаконное лишение человека свободы. Превышение полномочий. Насильно накачивать человека наркотиками — еще одна статья. И все это привело к гибели двух человек. Как минимум непредумышленное убийство по неосторожности. Может быть, они смогли бы защититься на суде — если бы удалось доказать, что на их жизнь покушались при сообщничестве сотрудников ФБР. Но какие доказательства они могли представить? Во многом это зависело от результатов теперешнего поиска.