И приидет всадник…
Шрифт:
Они шли по вымощенному булыжником двору к перекрестку аллей, где стоял очередной гвардеец — на сей раз один, но с алебардой. Брейди представил себе, насколько опасным может быть это оружие в умелых руках.
— Мне всегда нравилось спокойствие спящих собак, — сказал он.
— Это точно, — откликнулась Алиша и толкнула его под локоть. — По-моему, нам сюда.
Широкая каменная лестница слева, рядом с огромной статуей, вела к площадке на уровне второго этажа. Там виднелись тяжелые деревянные двери. Алиша тут же начала подниматься по ступенькам, а Брейди задержался у статуи и из таблички на постаменте
Брейди догнал Алишу только за дверью, где ее успел остановить очередной швейцарский ниндзя. Предъявив пропуск, они прошли дальше, оказавшись в приемной. С одной стороны была большая двойная дверь, над которой висела мраморная табличка: «Biblioteca Apostolica Vaticana». С другой — одинарная дверь, на которой табличка была деревянная: «L’Archivio Segreto Vaticano».
Эту надпись понял даже Брейди. Он открыл вторую дверь, пропуская вперед Алишу и ворча: «Тоже мне, секретность. Прямо на двери написано».
За дверью оказался коридор, в котором поодаль сидел за письменным столом мужчина. Они прошли дальше. Коридор был широкий, со сводчатым потолком и сверху донизу каменный, не считая больших окон с одной стороны. Окна выходили на тот самый мощеный дворик, по которому Алиша и Брейди только что подходили к лестнице.
— В течение тысячи лет, — тихо сказала Алиша, — все хранящиеся здесь документы были недоступны никому, кроме самого папы римского и нескольких ученых-архивистов, которые у него служили. Так было до 1881 года, когда папа Лев XIII открыл приблизительно половину архива для серьезных исследователей и богословов. Даже сегодня действует так называемое «Правило ста лет», по которому новые документы не показывают аутсайдерам в течение века. — Она весело оскалилась. — Читать надо больше, Брейди!
Они остановились перед письменным столом, занимавшим на полу столько же места, как автомобиль среднего класса. Вычурная резьба на нем, вероятно, была сделана рукой самого Микеланджело. Но в сравнении с залом, открывавшимся за этим столом, он казался простой деревяшкой. Потолок и стены зала были расписаны каким-то мастером эпохи позднего Ренессанса, о котором Брейди наверняка никогда не слышал. Но сам стиль невозможно было не узнать: насыщенные краски, подчеркнутая перспектива, пышные формы обнаженных или полуобнаженных людей, изображенных столь правдоподобно, что, казалось, вблизи можно было видеть, как по этим телам струится пот. Высокий потолок был и здесь сводчатым. Пол сверкал мраморной плиткой — точнее, квадратными мраморными плитами. Вдоль обеих стен, на расстоянии метра друг от друга, стояли шеренгой картотечные шкафы. Через большие открытые двери в дальней стене зала виднелось еще одно просторное помещение, за ним еще — и так далее, насколько хватало взгляда.
— Si?
Сидевший за столом чиновник был одет так же, как паренек в приемной, с таким же священническим воротником, но по возрасту годился тому в дедушки. Он был невысок, полон, с двойным подбородком и глазами навыкате. Ему бы очень пошла роль брата Тука в фильме про Робина Гуда, подумал
— Разрешите взглянуть на ваши документы? — попросил чиновник. Он говорил по-английски с гораздо более сильным акцентом, чем юноша. Брейди мельком подумал, что франко- и испаноговорящие, очевидно, недаром обвиняют английский в вытеснении других языков. Молодежь в других странах начинает теперь учить английский с самого детства, а скоро, возможно, будет начинать учить его раньше, чем родной. Он даже ощутил некоторую неловкость оттого, что оказался невольным участником языковой экспансии.
— Паспорт или удостоверение? — спросил он, вытаскивая бумажник с документами.
— И то, и другое, пожалуйста.
Брейди вручил ему водительское и служебное удостоверения, то же сделала и Алиша.
Священник поднял телефонную трубку, набрал трехзначный номер, и тут же повесил ее. Через секунду дверь, через которую они прошли сюда, открылась, и в коридоре показался последний из гвардейцев, которым они показывали пропуск. Держа их документы в руке, священник поднялся из-за стола, сказал: «Моменто», — и направился через зал к дальней двери. За ней он свернул направо и скрылся. Стражник встал на границе коридора и зала спиной к стене и застыл неподвижно, как манекен. Насколько Брейди мог судить, оружия при нем не было.
— И что теперь будет? — шепотом спросил он у Алиши.
— Вполне возможно, они сейчас свяжутся с ФБР, — так же тихо ответила Алиша и задумалась, обводя взглядом помещение.
— И что тогда? — опять спросил Брейди. Ему пришло в голову, что она скорее всего тоже никогда не попадала в подобную ситуацию. Но у Алиши был более практический склад ума, она видела мир таким, какой он есть, а не таким, каким он должен быть.
— Тогда, если ФБР захочет, то попросит ватиканскую или итальянскую полицию задержать нас, пока они не пришлют за нами своих людей.
Брейди посмотрел на стоявший на столе телефон, потом на охранника.
— Надо было купить поддельные документы.
— Тогда нас сюда вообще не пустили бы, — спокойно ответила Алиша. — В таком учреждении не станут тратить время на ничего не значащих людей с улицы. Личности с поддельными документами — это никто, пустое место по определению. А подлинность любого удостоверения легко проверить. Может, они не будут проверять. А может, ФБР просто нет до нас дела.
— А может, тот, кто стоит за «убийствами Пелетье» и покушениями на нас, самоуничтожился сегодня утром за завтраком, а вслед за ним и его долбаный «викинг» со своими собаками.
— Ничего, ничего, — Алиша успокаивающе взяла его за руку. — Все нормально. Приходится рисковать. Иначе не было смысла сюда лететь.
Время шло, они продолжали все так же стоять у письменного стола. Брейди от скуки рассматривал находившиеся на нем предметы: такая же компьютерная клавиатура и такой же ЖК-монитор, как и в приемной, та же заставка с видом площади Святого Петра, несколько беспорядочно лежавших авторучек, блокнот с девственно чистой верхней страничкой и газета «La Repubblica». Раскрыта она была явно на спортивной странице.