И пришло разрушение…

Ачебе Чинуа

На этот короткий миг мир, казалось, застыл в тревожном ожидании. Воцарилась мертвая тишина. Безмолвные, как деревья и гигантские лианы, недвижно стоящие стеной позади них, мужчины Умуофии ждали.

Оцепенение, сковавшее толпу, нарушил главный стражник.

— Дай пройти! — приказал он.

— Что вам здесь надо?

— Белый человек, могущество которого ты теперь хорошо знаешь, велел прекратить это сборище.

В мгновение ока Оконкво выхватил мачете. Стражник пригнулся, пытаясь увернуться от удара. Куда там! Дважды опустилось мачете Оконкво, и голова стражника упала рядом с его облаченным в мундир телом.

Безмолвная

неподвижность сменилась лихорадочной суетой. Все смешалось. Оконкво стоял, глядя на мертвого человека. Он понял, что Умуофия не решится на войну. Он понял это, потому что остальные стражники благополучно убежали. Вместо того чтобы действовать, люди подняли суматоху. Он понял — люди боятся.

— Зачем он это сделал?.. — доносились до него голоса.

Он отер мачете о песок и пошел прочь.

Глава двадцать пятая

Когда окружной комиссар с отрядом вооруженных солдат прибыл в усадьбу Оконкво, он застал там кучку воинов, устало и безучастно сидевших в его оби.Комиссар приказал воинам выйти во двор, и они безропотно повиновались.

— Кого из вас зовут Оконкво? — спросил он через переводчика.

— Его здесь нет, — ответил Обиерика.

— А где он?

— Его здесь нет!

Комиссар рассердился, лицо его побагровело.

— Если не скажете немедленно, где он, — всех под замок! — крикнул он.

Мужчины пошептались, и снова заговорил Обиерика.

— Хорошо, мы отведем тебя к нему, может быть, твои люди помогут нам.

Комиссар ничего не понял. Что означают эти слова: «Может быть, твои люди помогут нам»? «Ну и мерзкая эта у них привычка — пристрастие к многословию», — раздраженно подумал он.

Обиерика и несколько воинов выступили вперед. За ними шли комиссар и солдаты с ружьями наперевес.

Комиссар предупредил Обиерику, что если он или его товарищи вздумают сыграть с ними какую-нибудь шутку — получат пулю в затылок. Отряд тронулся в путь.

Позади усадьбы Оконкво находился небольшой участок, заросший невысоким кустарником. Из усадьбы в заросли был только один ход — круглый лаз в глиняном заборе, предназначавшийся для кур, которые вечно шмыгали взад и вперед в своих нескончаемых поисках пищи.

В эти-то заросли и повел Обиерика комиссара и солдат. Они шли в обход, держась у самого забора. Было очень тихо, и только сухие листья шуршали у них под ногами.

Вдруг они остановились как вкопанные: прямо перед ними на дереве висело тело Оконкво.

— Может быть, твои солдаты помогут нам снять его с дерева и похоронить, — сказал Обиерика. — Мы послали за чужими людьми, в соседнюю деревню, попросили их сделать это за нас, да только когда еще они придут!

Окружной комиссар мгновенно преобразился. Решительный блюститель порядка и законов уступил место любознательному исследователю первобытных обычаев и нравов.

— А почему бы вам самим не снять его? — спросил он.

Наши обычаи нам не позволяют, — ответил один из воинов. Ничего нет более отвратительного, чем самому лишить себя жизни. Это — оскорбление земли, и человека, который нанес его, никогда не хоронят свои. В тело его вселяется злой дух, и только чужим дозволено касаться его. Вы чужестранцы, вот почему мы и попросили вас снять его с дерева.

— А похороните вы его, как всех? — спросил комиссар.

— Мы не можем сами хоронить его. Только чужие могут. Если

твои солдаты похоронят его, мы заплатим им за это. А уж после похорон мы исполним свой долг: совершим жертвоприношения, чтобы очистить оскверненную землю.

И вдруг Обиерика, не сводивший глаз с тела своего друга, повернулся к комиссару и, с ненавистью глядя на него, крикнул:

— Он был один из самых великих людей Умуофии! Это вы довели его до того, что он убил себя! А теперь его похоронят точно собаку… — Обиерика не мог продолжать. Голос его задрожал, и слова застряли в горле.

— Молчать! — гаркнул один из стражников, что было совершенно излишним, так как Обиерика и без того замолчал.

— Снимите тело и отнесите к зданию суда! — приказал комиссар главному стражнику. — Этих всех доставьте туда же!

— Слушаюсь, сэр, — ответил стражник и отдал комиссару честь.

Взяв с собой нескольких солдат, комиссар ушел. За годы, которые комиссар провел в Африке, усердно насаждая цивилизацию в разных районах страны, он кое-чему все-таки научился. Тому хотя бы, что окружному комиссару не пристало присутствовать при столь недостойной его звания процедуре, как снятие с дерева повесившегося. Что подумают о нем туземцы? В книге, которую он давно задумал написать, он обязательно подчеркнет этот момент. По дороге в суд он продолжал думать о своей будущей книге. Каждый день приносил ему новый материал. Взять хотя бы историю этого человека, который убил стражника, а потом повесился сам. Разве не заинтересует она читателя? Пожалуй, можно посвятить ему целую главу. Ну, если не главу, то уж, во всяком случае, порядочный абзац. Ведь материала накопилось видимо-невидимо: главное — не увлекаться мелкими подробностями. Он много размышлял о заглавии книги и остановился на таком: «Умиротворение диких племен Нижнего Нигера».

Послесловие

Роман Чинуа Ачебе «И пришло разрушение…» — один из немногих романов молодой нигерийской литературы. Эта литература начала складываться совсем недавно, в пятидесятых годах XX века, и добилась успехов, которыми обязана прежде всего писателям-романистам. Немалая заслуга в этом принадлежит и Чинуа Ачебе: Правда, до выхода в свет его первого романа в нигерийской литературе уже появились имена, которые стали известны достаточно широко в Европе и в Америке, — это прежде всего Амос Тутуола и Сиприан Эквенси.

В 1952 году Тутуола выпустил в свет книгу «Любитель пальмового вина», в которой очень увлекательно пересказал сказки и легенды, созданные народом йоруба. В его книге, полной чудовищ, призраков и духов, реальное перемежается с фантастическим, действительное — с вымыслом. Вслед за «Любителем пальмового вина», принесшим автору шумную славу, Тутуола издал еще несколько произведений: «Моя жизнь в лесу духов» (1954), «Симба и сатир из мрачных джунглей» (1955), «Храбрая африканская охотница» (1958). В этих произведениях, как и в первом, автор, обратившись к фольклору, вольно или невольно показал ту Африку, которую колонизаторы столь долго культивировали в умах европейских питателей, — Африку мрачных джунглей, суеверных дикарей, фантастических призраков. В Нигерии к творчеству Тутуолы отнеслись сдержанно и даже неодобрительно. В Европе Тутуолу подняли на щит те, кто увидел в его книгах подтверждение высказываемого в западной литературе мнения, что африканец обладает особой психикой, что ему присуще свое, «африканское», восприятие мира и т. д.