И тогда он зачистил город
Шрифт:
– Суки! Ладно, не будем терять времени. Я пошел. Если что, крикни, услышу, тут же вернусь. Хотя здесь вряд ли кто появится, бандиты наверняка отвезли нас в глухое место. Но мы выберемся. Обязательно выберемся.
Он отошел от березы.
– Саша?! – раздался голос супруги.
Тимохин повернулся:
– Да?
– Ты правда не бросишь меня?
– Правда, любимая!
Ориентируясь по растительности и солнцу, Александр определил направление частей света, но без карты это ничего не давало. Лес был глухим, девственным. Но на чем-то бандиты привезли их с женой сюда?
– Я нашел дорогу, Танюша! Ты можешь идти?
Татьяна, виновато взглянув на супруга, ответила:
– Вряд ли. Ни ноги, ни руки не слушаются. Боюсь, даже не встану. И вообще, мне очень плохо, Саша.
– Ничего, потерпи. Не сможешь идти, не беда, на себе понесу!
– Но ты же сам ранен!
– Ты это об ударе по голове? Забыла, как меня при нашем знакомстве чурбан прутом рубанул. И хоть тогда удар прошел вскользь, но он задел гораздо серьезней, чем тот, что лишил сознания в подвале. Я чувствую себя нормально и смогу донести тебя до самой квартиры. Дело во времени. Но что теперь для нас время? Когда страшное позади. Сейчас я подготовлюсь, и пойдем потихоньку.
Тимохин снял с себя рубашку, и обмотал ее вокруг пояса. Нагнулся над женой:
– А ну, давай-ка присядем, дорогая! Вот так, хорошо. А теперь я подставлю спину, а ты наваливайся на нее. Сможешь, обхвати тело ногами, не сможешь, сильней держись руками, а талию обхвачу я. Давай!
Александр поднял супругу.
Татьяна не смогла обхватить его ногами, но сумела протянуть поясок платья через жгут рубашки, обняв мужа снизу, под мышками. Александр, отведя руки назад, прижал ее за талию к спине. Теперь он мог идти. Таким образом однажды в Афганистане ему пришлось нести боевого друга двадцать верст. И это по ущелью, уходя то на левый, то на правый склоны, из-за петляющей, как эфа, быстрой горной речушки.
Он вышел к месту, где остановилась «девятка». Спросил жену:
– Ну как ты там?
Татьяна прошептала:
– Ничего, Саша, нормально. Ты, наверное, устал?
– Ерунда, марш только начинается!
Тимохин около часа нес на себе супругу, когда наконец увидел справа деревянный дом. Он бы не заметил его, если бы шел обычным шагом, но так как передвигался медленно, то увидел старое здание.
– Танюша! Привал!
– Давно пора. Столько тащить меня.
– Не в этом дело. Справа стоит какой-то дом. Судя по тому, что окна застеклены, а не забиты досками, возможно он обитаем. Если обитаем, то, может быть, его обитатели помогут нам.
Тимохин присел, аккуратно опустил жену на траву:
– Отдохни, любимая, я осмотрю дом.
Из-за кустов неожиданно раздался старческий голос:
– А чего его смотреть? Дом как дом.
На открытое пространство вышел преклонных лет, но еще крепкий мужчина, с седой окладистой бородой. В руках он держал современный пятизарядный гладкоствольный карабин.
– И я его хозяин, бывший лесничий, ныне пенсионер. А вы кто?
Александр представился:
– Тимохин Александр Александрович, майор запаса, со мной супруга, Татьяна. Как величать вас?
– Зови дедом Акимом. Гляжу, женщина твоя, майор, никак хворая?
Тимохин кивнул:
– Да, она больна. Нас захватили городские бандиты, после… конкретного разговора, вырубили и вывезли сюда в лес.
Старик оперся о карабин:
– Видно, насолили вы этим волкам, раз они бросили вас в эту глухомань. По колее, что ли, дорогу-то назад определил, Саня?
– По колее, дед!
– Ну-ка отойдем!
Дед Аким прошел ближе к дому, Тимохин проследовал за ним. Убедившись, что Татьяна ничего не слышит, старик спросил:
– Изгалялись поди над женой-то?
– Изнасиловали. Обкололи всякой дрянью, что идти не может.
– Фашисты. И откуда они вдруг появились? Ране пионеры, комсомолы были, а эти-то откуда взялись?
– Из тех же пионеров и комсомольцев.
– Да, жизнь перевернулась. Я тут недавно изуродованный труп девочки нашел. Это ж каким надо быть зверем, чтобы порвать ее чуть ли не на части? Как еще вас в живых оставили? Я видел проезжавшую мимо машину. Белая такая. «Жигули». На ней вас привезли?
– Не знаю! Нас отключили еще в подвале.
– А как туда-то заманили?
– Жену похитили, ну а я сам пришел за ней!
– И за что они вас?
– У меня кафе было. Бандиты захотели отобрать его. Я уперся, дурак, так они… но не будем об этом, дед Аким! Ты лучше скажи, до Города далеко?
– Да не то чтобы далеко, смотря как добираться. Пехом, да еще с поклажей, далековато будет. Где-то пятьдесят верст. А до трассы километров тридцать.
– У тебя техники нет?
– На что она мне?
– А лошадь?
– Нету! Окромя собаки, живности не держу. Без надобности мне она.
Тимохин сплюнул в траву:
– Плохо. Придется и дальше на себе нести жену. А она с каждым часом чувствует себя все хуже. Больше молчит, иногда стонет, а иногда что-то говорит, а что, понять не могу.
– Заговаривается?
– Типа того! Думаю, сказываются последствия уколов. А что ей вводили, не знаю, но что-то наркотическое, и водку давали. Хотели, чтобы она не могла ничего мне об изнасиловании сказать, когда я в их потайную тюрьму прибыл. Ей покой нужен, домашняя обстановка, тепло родных, квалифицированная медицинская помощь. И чем раньше, тем лучше. Так что пойдем мы, дед. До утра, может, донесу до поста ГАИ.
Дед Аким вздохнул:
– Да! И я тебе не помощник, хотя… у меня недавно внук гостевал. Телефон свой оставил. Забыл, потому как мне он ни к чему, не понимаю я в нем ни хрена. Но работает ли, нет, не знаю. Посмотришь?
Тимохин воскликнул:
– Конечно! Если аккумулятор не сел и деньги на счету есть, он очень поможет нам. Давно телефон лежит у тебя?
– Со среды!
– Если был полностью заряжен, должен работать. И если внук не отключил его. Тогда не зная pin-кода, мне его не врубить.