И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Любил… — повторил он вслух собственную мысль и ужаснулся ей. — Я любил лгунью и убийцу!
Тогда в голову Марка вдруг пришла еще одна гениальная мысль, и он сам удивился себе. Мозг его совсем перестал мыслить рационально, но все же родил новую идею.
Он открыл новую вкладку.
— Ты была в моем кабинете… Ты брала ноутбук… — говорил он сам с собой. — У тебя есть ссылка. И, наверняка, ты следишь за всеми… ты всюду. И ты знаешь, что Мирослава там. Ты тоже знаешь все.
Он занес пальцы над клавиатурой. Их все еще
«Марина. Я все знаю. Я в Лимерике, чтобы увидеть тебя. Пожалуйста, приходи в кулинарию, где работала твоя мать. Я буду ждать тебя там каждый день с двенадцати до часу. Я больше не следователь, но твой друг, и я хочу помочь тебе. Марк.»
Затем, немного подумав, он изменил сообщение: «Твой Марк.» Следователь вернулся в постельное, укутался одеялом с головой. Его глаза стали влажными. Но что именно вызвало слезы? Марк не знал. Увольнение и возможный срок за государственную измену? Усталость? Бессилие? Страх?
Он проспал весь день, а затем с ужасом осознал, что почти пропустил обед в кулинарии. Вдруг Марина уже прочла его послание и была там сегодня? Было уже полпервого. Он оделся на скорую руку и помчался в заведение. Линда сначала широко улыбнулась, увидев Марка, но вскоре уголки ее губ опустились. Он был так замучен и подавлен, что она не знала, как к нему подступиться и как поддержать из-за языкового барьера. Тогда она ему просто принесла вишневого пирога, который он так и не попробовал до этого.
— Эта… вкусно… — она попыталась прочесть слова, которые ей говорил переводчик в телефоне. — Пирог. Вкусно.
Марк натянул улыбку и поблагодарил Линду на ломаном английском. Девушка погрустнела. Ей так хотелось с ним поболтать или хотя бы посидеть рядом, а он ее не звал.
— Мэттью Макконахи… сего… дня… груст… ный, — продолжала она читать через переводчик, пытаясь подбодрить Марка.
Его уголки губ чуть вздрогнули, но он так и не улыбнулся, и Линда ушла за прилавок. Изредка она поглядывала на него и не понимала, что такого могло произойти с Марком за один только день. Он не притронулся к пирогу. Он не пользовался телефоном. Но смотрел только в одну точку битый час. И этой точкой была входная дверь и колокольчик над ней.
Марина не пришла. Она не пришла и на следующий день. Марк пытался дозвониться в отдел, чтобы узнать последние новости о Мирославе, точнее, о ее трупе, но никто не брал трубки. После нескольких попыток телефон его напарника и вовсе стал недоступен.
— Они выкинули меня… — прошептал Марк, глядя на новый кусок вишневого пирога. — Линда! — он вдруг позвал девушку, и она испуганно подскочила за прилавком.
— Да, Марк…
Следователь, бывший следователь, сделал глубокий вдох, чтобы найти слова.
— I… not want… this… no money, okay?
Он не хотел отдавать последние деньги за пирог, которого даже не просил, а она
— Oh! — Линда посмеялась и дотронулась до его плеча. — It’s on the house!
Марк ничего не понял и только разозлился еще больше, не понимая, что в том не было вины Линды. Он смотрел на нее злыми глазами. Они метали молнии.
— For free… — тихо ответила она, пожимая плечами.
Но Марк продолжал пялиться на нее сурово, и тогда не выдержала и Линда. Она схватила тарелку и унесла ее с собой за прилавок. Марк услышал, как зашуршал пакет, а затем что-то громко захлопнулось. Линда выбросила кусок пирога в ведро. Она шмыгнула носом и принялась натирать полотенцем тарелки, которые итак давно были вымыты и вытерты.
Вечером к Марку зашла Марта, чтобы пожаловаться.
— Мне звонила Линда чуть ли не в слезах! За что вы так обидели девочку?!
— Я не обижал ее! — рявкнул Марк, сидя за ноутбуком: он пялился на экран в ожидании, не напишет ли ответного сообщения Марина. — Почему я должен покупать пирог, который я даже не хочу! И не заказывал!
— Но тот пирог был за счет заведения… — покачала головой Марта. — Вы бы извинились перед девочкой… И вообще… неприлично сидеть в заведении, ничего не заказывая.
— Извинитесь за меня. Я не говорю по-английски, — равнодушно ответил Марк, не отводя взгляда от ноутбука.
Марта ничего не ответила. Только тяжело вздохнула и вышла из спальни. Тогда Марк закрыл ноутбук и вздохнул сам. Ему было стыдно.
На следующий день он пришел в кулинарию с цветами. Он не купил их не только потому, чтобы не тратить деньги, но и потому, чтобы не казаться слишком пафосным. Марк нарвал их в саду у Ирины. С утра он воспользовался переводчиком и даже написал короткую записку на английском: «I’m really sorry, Linda. I’m an asshole.»
Марк пришел в кулинарию намного раньше, чтобы случайно не встретиться с Мариной, пока он не отдаст цветы Линде. Она приняла их спокойно, но без улыбки — она улыбалась уже в подсобке, читая записку, чтобы не видел Марк. Но вишневого пирога в этот раз не принесла, и Марку пришлось заказывать самому.
— Sorry, but we ran out of the Cherry Pie! — она объясняла ему, что вишневого пирога больше нет, и тогда Марк отклонялся назад, щурился, разглядывая витрину — пирог стоял определенно там.
Но Линда качала головой. Марк, наконец, понял эту игру и улыбнулся. Линда улыбнулась в ответ, но все же пирога так и не принесла. Марина тоже не пришла. Тогда Марк думал, что, быть может, она просто не видела его сообщения.
На четвертый день Марк сидел в кулинарии до самого закрытия, до восьми вечера. Он опомнился только, когда Линда попросила его оплатить чай и поменяла табличку на двери: «closed». Он хотел, было, уйти, но вдруг подошел к Линде и показал ей фотографию на телефоне. Та фотография была сделана им самим, когда она встретил на площади выступающих танцоров.