И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Памятники?
— Идолы, — Марна нашла подходящее слово.
Олег слегка поморщился, не понимая услышанного и пугаясь его.
— Я замерзла. Идем в терем.
В ту ночь Олег привел Марну в свои покои.
— Ты теперь мне жена будешь… надо бы привыкать спать вместе. Правда, сердце мое неспокойное. Люди знать должны. А как же они будут знать без празднеств и клятв?
Марна укуталась в медвежью шкуру и уступила место Олегу с краю.
— Когда ребенка увидят, — ответила Марна тихо. — Мне не нужны никакие гулянья, не трать свои силы и средства на это…
— Ты действительно хочешь подарить мне сына?
— Или дочь.
Олег
— Я не знаю, как обращаться с тобой. Я никогда не лежал с женщиной, подобной тебе.
Тогда Марна сама повернулась к нему спиной, чтобы не видеть его лица.
— Тогда делай то, что знаешь, — шепнула она ему, сжала подушку кончиками пальцев и закрыла глаза.
Руки Олега заскользили по ее бедрам, и Марна видела перед собой Райана, стоящего за стенкой в хмельной. Олег уперся в нее твердой частью своего тела, и Марна изо всех сил старалась представить, что то был Райан. О нет, Олег не был противен ей. Быть может, во всех тех параллельных мирах, где Райана не было, Олег бы имел все шансы стать суженым Марны. Он мог бы ей понравиться. Княжеский сын был мужественен, силен телом и добр сердцем. И мог бы приглянуться любой девушке. Но Марна уже любила Райана, и теперь, будучи в постели с другим, кто был ей все же физически приятен, она чувствовала себя изменщицей. Она боялась, что ей будет хорошо. Особенно потому, что ее женское тело давно истосковалось по мужской ласке. Несколько лет к ней не прикасался никто вот так. Даже муж.
И ей было хорошо, когда Олег вошел в нее. Марна противилась наслаждению, молчала, стискивала зубы. Словен был нежен и пуглив.
— Дай мне посмотреть на тебя. Мне не по себе так, — он остановился и положил ладонь на ее подбородок, чтобы повернуть к себе лицо Марны. — Я противен тебе?
— Вовсе нет.
Марна все же повернулась к Олегу. Его красивое славянское лицо с правильными чертами. Его локоны, которые казались теперь золотистыми в свете лучин. Его мужественный подбородок. Его твердый живот, чуть ли не тверже щита. Олег был слишком хорош для того, чтобы не чувствовать себя виноватой.
— Ты очень красивый мужчина.
— Ты все думаешь о нем? Твои глаза, они…
Марна молчала.
— Я не хочу, чтобы мой сын был как я. Чтобы его родители ненавидели друг друга. Я хочу, чтобы он был рожден в любви.
— Я ненавидела тебя только в тот день, когда ты отдал меня варягам и отвез в крепость.
— Марна… — удивленно воскликнул Олег. — Я сделал все, чтобы спрятать тебя, а после вернулся к варягам и притворился, что иду с ними в лес на поиски, зная, что тебя там не будет. Но ты была там. Ты не послушала меня. А после я заключил союз с Иттан, чтобы она доложила мне обо всем, доложила мне в самый лучший момент, чтобы я смог вызволить тебя из крепости.
— Правда? — Марна подняла брови и положила свою ладонь на правую щеку Олега. — Спасибо…
Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, и тогда Марна сдалась и пошла на поводу у своей природы. В ту ночь она любила не Райана, а Олега. В ту ночь Олег видел, как глаза Марны блестели тем блеском, какой он мечтал увидеть все эти дни. В ту ночь он оставил в ней свое семя, и приказ Рузи Кара был выполнен.
Неделя шла за неделей, а от Райана все не было никакой весточки. Его побег был встречен негодованием. Вадим все больше не доверял Марне, а Олег переживал, что если теперь что-то случится
— Скорее всего, он пошел на север, — твердил Димитрий, зная, что Райан пошел на юг. — Наверное, он отправился домой, в Ирландию.
Показания Марны и Димитрия разнились, и от злости Вадим бросил второго в темницу, прямо напротив клетки Синеуса, ведь с первой он ничего сделать не мог.
И каждый раз, когда Марна находила себя в беспокойствах за жизнь Райана, она шла к Волхову и смотрела на свое отражение в его водной глади.
— Если я еще жива… значит, жив и ты. Я жду тебя, Райан. Эбигейл ждет Давида…
Мало что могло скрасить томное ожидание любовника. Марна училась верховой езде на своем коне, которому до сих пор не дала имени, и звала его просто конем. От скуки она знакомилась с местными крестьянами и училась у них некоторым навыкам земледелия. От той же скуки заходила в языческий храм, который на деле был лишь небольшим хлипким строением. Именно там собирались старейшины города и приносились жертвы богам. После языческого храма, бывало, она посещала Димитрия в его темнице и вела с ним христианские беседы. Вадим обещал отпустить его, коли он скажет, куда на деле отправился Райан, ведь славяне прочесали все окрестности на лошадях и даже не напали на след.
Ее подруга Иттан чувствовала себя плохо, ее мучила рвота, и Иттан боялась, что снова родит мальчика или, еще хуже, больную девочку, еще одну Бриту. Марна сидела подолгу у ее кровати, когда приходила бабка-пупорезка. И здесь ей было чему поучиться. Повитуха по имени Зима жгла травы, дурманила Иттан заговорами, и Марна запоминала все до последнего слова. Олег был слишком занят княжескими делами со своим дядей. Они занимались укреплением города на случай, если вокруг него все же бродят враги. Еще Олег очень часто подумывал о Киеве, но ни с кем об этом не говорил и ни с кем не делился. Он все ждал, когда боги сами дадут ему знак. И в те дни, когда он все же был свободен, он учил Марну стрельбе из лука и новым приемам с мечом.
Но в тот день она не пришла на тренировочное поле. Олег, обеспокоенный, обрыскал весь Новгород, а затем ему сообщили, что Марну задержали на базаре, когда она пыталась украсть статуэтку у иранца. И она бы украла и убежала, поскольку тренировки шли славно и уже давали свои первые результаты, но ей тут же поплохело, когда она только покинула базар. Марна стояла у бочки с отходами, и ее живот крутило и крутило. Ее полоскало в эту самую бочку, и иранец, догнавший ее, не без самодовольства сообщил ей, что это наказание Аллаха, который все видит и слышит.
Вадим, Олег, Паук, Глеб — все они долго смеялись над выходкой Марны. Мужчины дважды оплатили иранцу украденную статуэтку, чтобы Олегова жена могла оставить ее у себя. А еще разрешили ему не платить дань за следующий месяц торговли на новгородском базаре.
— Что это на тебя нашло? — спрашивал ее Олег, прижимая к себе. Он вел ее к берегу Волхова, чтобы она немного пришла в себя, но ее зеленое лицо никак не хотело румяниться. — Ты могла попросить меня, и я бы купил тебе весь базар, если бы ты этого захотела!