И все небо для нас
Шрифт:
Долго терзаю его взглядом, размышляя над ответом.
– Ну… может быть, – неохотно отвечаю. – Но это не значит, что я перестану присматривать за сестрой.
Больше мы не разговариваем, пока Мила не вылезает из воды довольная и уставшая. От нее пахнет болотом и илом. Споласкиваем руки чистой водой, протираем антибактериальными салфетками и садимся есть кукурузу.
11
После сытного перекуса мы с Милой отходим за деревья, чтобы она переоделась в чистое белье. Прикрываю ее широким пледом, раскинув руки. Дядя убирает следы нашего пребывания: складывает остатки кукурузы в мешок, туда же отправляются ее листья и объедки. Он никогда не мусорит, всегда выглядит опрятно. Только сейчас замечаю, что в доме он побрился, и на его лице нет щетины.
– Всё! – довольно заявляет Мила.
В этот раз она надела желтое платье – наверняка вечером будет смотреть «Красавицу и чудовище».
– Далеко до лодки? – складываю плед в рюкзак.
– Полчаса ходьбы.
– Так ведь солнце вовсю жарит? не напечет?
– По прогнозу обещали облачность. Посмотрим, когда доберемся до места.
Мила скачет кузнечиком, напевает какую-то песню и успевает полюбоваться полевыми цветами. Неподалеку кружат насекомые.
– Мила, осторожнее, там шмель летает, – кричу я.
– Ага, – равнодушно отвечает сестра, и чуть ли не вплотную разглядывает насекомое.
– Она бесстрашная, – замечает дядя.
Мила держит ладошку рядом с цветком, а по ней ползает шмель. Она улыбается и не шевелится.
– Щекотно, – говорит сестра, когда мы приближаемся.
Наконец она пересаживает шмеля на цветок и уносится вперед.
– Да, в этом вся проблема, – вытираю пот со лба и опускаю козырек кепки пониже.
– В чем именно?
– Она слишком храбрая. Когда-нибудь ей за это достанется.
– Уже были проблемы в школе?
– Откуда ты это знаешь?
– Я же оформлял опеку, – поясняет он, – и документы из школы тоже забрал.
Только сейчас понимаю, что больше не увижусь ни с прежним классом, ни с теми девчонками, которых долгие годы называла подругами. И, самое смешное, что я ничего не чувствую. Ни легкости, ни грусти. Мне все равно.
– Тогда ты и про проблемы должен знать.
– Мне вскользь упомянули про них, но подробности опустили. Расскажешь? Я должен знать, к чему готовить Милу. Ей ведь тоже придется пойти в новую школу. И ей может быть сложнее адаптироваться, чем тебе.
Об этом я забыла. Все, что было важно, это просто идти, присматривать за сестрой и соблюдать режим. Давно живу как робот.
– Я сама толком не в курсе. В школе сказали, что она побила какого-то мальчика, а сестра – что наваляла ему за дело. Он обижал нескольких одноклассниц, и она решила вступиться за них. Выговор почему-то сделали ей, а не тому задире.
Дядя улыбается. Его взгляд грустный, но из-за морщинок у глаз кажется, что это добрая грусть. Если брать вкусы, то я бы описала это как соленую карамель.
– Потому что миром правят стереотипы, Вера, – замечает Тихон. Соглашаюсь кивком. – Общество так натренировали. Если мальчики дергают девочек за косички и заглядывают им под юбки, то это якобы нормальный процесс взросления. На самом же деле взрослые сами поощряют в сыновьях склонности к насилию и нарушению чужих границ. Интимная жизнь должна быть неприкосновенной, и я сейчас говорю не о сексе.
Такого от него я уж точно не ждала. Бывало, что я обсуждала с подругами тупые вопросы или шутки, связанные с половым созреванием, но не с мамой. А тут не только мужчина, но еще и родственник, не стесняясь говорит о таких вещах.
– Я тебя смутил?
Отворачиваюсь.
– Извини, если затронул чувствительную для тебя тему, – он недолго молчит, а потом доверительным тоном добавляет: – Помни, табу – те же стереотипы. По-настоящему свободной ты станешь тогда, когда они перестанут тебя волновать. Только проявляй осторожность, потому что свобода от ограничений разума и вседозволенность – разные вещи.
После долгой паузы выдаю:
– Ты странный.
– Я знаю, – добродушно смеется он.
# # #
Когда мы подходим к небольшому ангару, на небе стягиваются облака и заслоняют собой солнце. Ветерок становится прохладнее. Мила, напрыгавшись, устало бредет рядом. Раньше она часто хватала меня за руку, но за последние дни в пути отдалилась.
– О, Тихон! Давно ты к нам не заходил! – нас встречает крупный крепкий мужчина.
– Добрый день, Вано, – дядя пожимает тому руку.
Судя по имени и внешности он грузин. Вано смотрит на нас и широко улыбается.
– Это те девочки, о которых ты говорил? Племяшки твои?
– Да. Вера и Мила.
– Плиятно познакомиться! – влезает сестра и тянет огромному, по сравнению с ней, Вано маленькую ручонку.
Он склоняется, аккуратно пожимает ее руку:
– Добро пожаловать, принцесса, – и подмигивает.
– Погода сейчас что надо. Возьмите с собой чего-нибудь покушать и плывите с богом, – Вано поворачивается ко мне. – Ты чего такая надутая, Верочка?
– Лицо у меня такое, – колко отвечаю я, и тут же жалею об этом.
Вано усмехается и качает головой, потом кидает взгляд на Тихона.
– У меня сын тоже иногда бунтует. Все подростки особенные, верно?
Они с Тихоном обмениваются парой фраз, а я наблюдаю за Вано. Каждый раз, когда он говорит о сыне, его глаза искрятся гордостью и заботой. У мамы тоже когда-то так блестели глаза…
Сглатываю ком, хватаю сестру за руку и веду к ангару. Мужчины догоняют нас, и спускают лодку на воду.
– Держите, девочки, – Вано протягивает сначала небольшой мешочек Миле, а потом мешок чуть побольше мне. – Это када 2 , – заметив наше недоумение, он добавляет: – Домашнее печенье с орешками. У вас ведь нет аллергии?
2
вкусное и простое печенье, его обычно готовят с интересной, густой и сладкой начинкой, иногда с орехами