И все небо для нас
Шрифт:
Мы с сестрой одновременно качаем головами.
– Вот и хорошо. А это вдогонку, – Вано протягивает один средний пакет мне, а другой, побольше, дяде. – Чурчхела 3 и минералка в подарок. Передай Ирмочке немного сладостей. Ей они сейчас в самый раз.
– Хорошо. Спасибо, – обещает дядя.
Мы с Милой садимся в лодку, Тихон заводит мотор и мы отплываем.
– Пока, удачи! – кричит Вано вслед.
Мила вдруг подскакивает и кричит, сложив руки рупором:
3
традиционное грузинское национальное лакомство. Готовят из нанизанных на нитку очищенных орехов в загущённых мукой соках: виноградном, гранатовом или другом
– Пока, дядя Вано!
Сквозь шум мотора мы слышим отдаляющийся добродушный смех.
# # #
Когда мы отплываем достаточно далеко, спрашиваю:
– Кто такая Ирмочка?
– Моя жена.
Спешно присматриваюсь к рукам Тихона, вдруг не заметила кольцо в прошлый раз, но его нет.
– Вы что, официально не женаты?
– Женаты.
– Тогда почему…
– Почему нет кольца? Я ношу его вот здесь, – дядя достает из-за пазухи цепочку с кольцом.
Замечательно. Оказывается в доме дяди есть еще один посторонний человек. И не просто кто-то там, а его жена.
– Перекусите, нам еще долго плыть.
Он специально перевел тему, чтобы не обсуждать жену?
# # #
– Подожди, – достаю печенье из своего пакета, обнюхиваю и осторожно пробую. Минуту спустя, когда со мной ничего не случается, разрешаю: – Можно.
Мила вгрызается в угощение. Печенье рассыпается прямо над ее мешочком. Нежный вкус выпечки в сочетании с грецким орехом радует желудок. Мы запиваем печенье каждая из своей стеклянной бутылки. Вокруг вода, красивая природа, а мы едим грузинские сладости в моторной лодке. Хорошо-то как.
– Хотите попробовать? – дядя открывает мешок с чурчхелой. – Выбирайте.
– А твоя Ирмочка не будет возмущаться, что мы ее сладости берем? – не упускаю случая подколоть его.
– Она у меня не жадная.
Не сработало.
– Мне класную, – Мила тычет пальцем в красную чурчхелу. Выбираю зеленую, и мы съедаем их так быстро, что почти не замечаем хруста орехов. – О-ой, я объелась! – сестра съезжает в кресле, расслабив руки и ноги.
Через мгновение она уже спит с приоткрытым ртом и лицом, преисполненным блаженства.
– Вот, про кого на самом деле писал Грибоедов, – хмыкаю я. – «Счастливые часов не наблюдают» 4 вовсе не про влюбленных.
– Интересное наблюдение, – поддакивает дядя.
Облокачиваюсь на край лодки. Вода настолько чистая, что видны маленькие рыбки. Опускаю пальцы и смотрю, как, топорщась, разбивается о них озёрная гладь.
Вокруг потихоньку темнеет. Начинают стрекотать кузнечики и цикады.
– Почему ты сразу не сказал про жену? – говорю тихо, чтобы не разбудить сестру.
4
«Горе от ума», А. С. Грибоедов
– Не хотел вас беспокоить.
– По-твоему, если бы мы вошли в дом, где живет еще один незнакомый человек, это бы нас избавило беспокойства?
– Ладно, ты победила, – Тихон вздыхает, – просто я старался не думать о ней, пока занимался удочерением и другими документами, потому что когда я далеко, то безумно по ней скучаю.
В его голосе звучит неподдельная тоска. Она прокрадывается внутрь меня и касается сердца. Настраиваюсь на волну дяди и таким же тоном замечаю:
– Похоже, ты ее сильно любишь.
– Верно. Очень сильно.
– Она хороший человек?
– Это была ее идея. Удочерить вас.
– Значит, ты сам не очень-то этого хотел?
– Я сомневался, потому что только что создал собственную семью.
А ты эгоист, дядя. Впрочем, чего я ожидала, если моя мама из-за своей раненой гордости отреклась от семьи? Если ее родители отреклись от нее и нас с Милой? Похоже, отрекаться от всего подряд у нас семейное.
Мы подплываем к причалу в тишине наступающей ночи. Дядя глушит мотор и пришвартовывает лодку. Мы рассовываем мешки Вано по рюкзакам, насколько это возможно, и одновременно поворачиваемся к спящей Миле. Она так устала, что до сих пор не проснулась.
– Я могу понести ее, – предлагает дядя, но я опережаю его и поднимаю сестру на руки.
Мне безумно тяжело вылезать из лодки. Спотыкаюсь о бортик и едва не падаю вместе с Милой. Тихон вовремя подстраховывает меня. Опять. Невольно закатываю глаза и благодарю его.
И вот мы снова идем. Кажется, у меня скоро откажут и спина и ноги. Глаза слипаются. Когда это уже закончится?
Луна освещает путь. Дядя сворачивает с заасфальтированной дороги в высокую траву. У меня нет сил разглядывать очередное дикое поле, и я просто плетусь за ним.
За высокими ростками наконец проглядывают очертания дома. Мы выходим к нему и мне приходится крепко зажмуриться – так ярко бьет свет. На крыльце стоит женщина. Заметив нас, она поднимает руку и машет. Тихон машет в ответ.
– Неужели дошли?
– Да. Идем, Вера. Осталось совсем немного.
Чем ближе мы подходим, тем лучше видно женщину. Свет больше не бьет в глаза, а ее халат не оказывается безразмерным. Она обнимает дядю, целует, а затем отступает, чтобы встретить нас.
– Вера, добро пожаловать! – чирикает Ирма, а я могу смотреть только на ее живот.
Она беременна! Срок большой.
Вот, для чего они нас удочерили. Я снова стану нянькой, только теперь не для одного ребенка, а сразу для двоих.
Опускаюсь на колени, держа Милу. Дядя с тетей что-то говорят, но их голоса размазываются по ушным каналам и исчезают, так и не донеся до мозга никакого смысла. Кто-то забирает сестру.
Заваливаюсь набок, чувствую прикосновение земли к щеке и закрываю глаза.
5