И залпы башенных орудий...
Шрифт:
— Флагман Добровольческого флота Середа. Честь имею!
— Вас слушают и видят десять миллиардов землян! — надрывалась Дана. — По Сети прошел целый цикл, посвященный вашему незаконному вооруженному формированию! Ваше слово, флагман: какие требования вы выдвигаете перед земной администрацией? Или же теракты, совершаемые вашей группой, направлены исключительно против вескусиан?
Середа выпрямился и оглядел толпу. Бесполезно… Все бесполезно… Как пробить толщу непонимания и лжи?
С платформы был виден кортеж из черных обтекаемых машин. Около них кучковались официальные лица… Нет-нет, официалам положено сидеть внутри и не высовываться. Это за ними…
— Мы — добровольцы, — громко заговорил профессор. — Мы победили в двух боях с флотом себумов, чтобы на Алте спасти четыреста человек! Чтобы помочь семидесяти кхацкхам-беженцам. Идет война, девочка! Пока вы тут играетесь в бирюльки, там, — он показал на небо, — убивают ваших ближних и дальних. Себумы уничтожили почти двести миллионов кхацкхов и захватили все планеты их Содружества. Вы хоть как-то помогли своим братьям по разуму? Нет! А теперь себумы вторглись уже в наши пределы. Они напали на Алту и сожгли чуть ли не тысячу человек! На Теллусе они убили тринадцать тысяч мужчин, женщин, детей! Но вам-то что до этого, правда? Вас-то никто не трогает, вам по-прежнему тепло и сытно. На вас идут войной, а вы трусливо прячетесь! Вас молят о помощи, а вы подло отворачиваетесь, жмурите заплывшие глазки и затыкаете ушки, трусливо довольствуясь той удобненькой ложью, которой потчуют вас власти!
— Молчать! — прикрикнул Никита, наводя скорчер на профессора.
— Предатели-паци, — продолжил Середа, самому себе напоминая комсомольца, пойманного гестаповцами, — захватили нас двоих, но всех добровольцев не взять! Наши товарищи остались там, на переднем краю обороны, и заняты самым важным на сегодня делом, жизненно и единственно важным — они воюют. За вас! Вместо вас! Спасают ваши жирные задницы от себумского нашествия! Позорники…
Середа оглядел застывшие, недоумевающие, неверящие лица и лениво сплюнул под ноги. Больше ему нечего было сказать.
В полной тишине он сошел с платформы. За ним, храня каменное выражение лица, спустился Вайнштейн. Ряды ньюсмейкеров зашевелились, и сквозь плотный строй пробился обтекаемый экипаж. Он висел над посадочным полем и был словно отлит из блестящего черного металла — ни окон, ни дверец заметить было нельзя. Машина заскользила над плитами и замерла около пленных. Разошлась мембрана, из салона выскочили двое в черном, одинаковые с лица, и заорали:
— Это все клевета! Не слушайте их! Все, кто жил на планетах Периферии, эвакуированы!
— Что ты врешь, трепло поганое?! — заревел Середа.
Человек в черном подскочил к нему и ткнул в бок чем-то твердым.
— В машину! — прошипел он. — Быстро!
Середа почувствовал резкую слабость во всем теле, а душу окатило полнейшее безразличие. В машину так в машину…
Он залез внутрь черного экипажа и сел, тупо уставясь перед собой. Рядом кулем повалился Вайнштейн. Перепонки затянулись, и машина заскользила прочь, раздвигая толпу ошарашенных, испуганных, разгневанных, ничего не разумеющих спецкоров и СВ-операторов. Машина выбралась на блестящее стекломассовое шоссе, стрелой уходящее за горизонт, и помчалась болидом.
Глава 12
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Машина неслась с негромким шорохом, не тряслась и даже не покачивалась, словно на месте стояла, а не выжимала километров двести в час. Невольных пассажиров даже к сиденью не прижимало и вбок не вело на поворотах — срабатывали гравикомпенсаторы, прогресс дошел и до наземного транспорта. «Может, тут и в самом деле «электронный фашизм», — подумал Середа, — но ПНОИ далеко до гестапо. «Чернецы» даже не обыскали нас…»
Слабость покидала тело, мышцам возвращался отнятый тонус. Середа смог пошевелить языком, еще минуту назад лежавшим во рту, как непроглоченный вареник.
— Чем это вы нас? — еле выговорил он.
«Чернец», сидевший справа от водителя (тот сидел посередине), обернулся и показал игольчатое дуло.
— Суггестор, — с горлинкой объяснил он, — портативный гипноизлучатель.
«Точно, прогресс!» — мелькнуло у Середы.
— А сами вы кто будете? — прокряхтел Вайнштейн.
— ПНОИ, — сказал, не оборачиваясь, водитель.
— Сам признался и не покраснел даже! — заметил Середа и сжал руку в кулак. Вроде действует. Он осторожно сунул пальцы за спину, нащупал рукоятку плоского бластера за поясом и приказал: — Остановите машину!
Водитель коротко хохотнул, а его сосед повернулся глянуть на этакое диво.
— Не дергайся, флагман, — угрожающе произнес он, подпуская в голос металл.
— Я дядя из «негативной формации», — предупредил Середа, — большая бяка, могу и бо-бо сделать…
Выхватив бласт, он прикрикнул:
— Тормози, я сказал!
Но, видимо, парень с суггестором ни разу не сталкивался с теми, кто оказывал сопротивление при задержании — он крутанулся на сиденье, ловя на мушку наглого террориста, и Середа нажал на курок первым. Короткий импульс пробил и левое сиденье, и «чернеца». Тот сильно вздрогнул, засипел, открывая рот и пуча глаза, и осел, обмяк. Суггестор покатился по полу.
— Тормози, — уже спокойнее скомандовал Середа водителю и приставил толстое дуло бласта к его коротко стриженному затылку. Свободной рукой он подобрал психоизлучатель и, не глядя, протянул его Вайнштейну.
Водитель героизма проявлять не стал, послушно нажал на педаль. Машина остановилась и легла брюхом на дорогу.
— Выходи! И без фокусов!
Водила осторожно подлез к дверце, толкнул ее пятерней. Та лопнула, расходясь кругом. Середа вышел первым и дернул бластом вверх.
— Руки! Пять шагов назад! Профессор! Вытащите его напарника!
— Минутку…
Вайнштейн суетливо потянул простреленного «чернеца» наружу. Тот застонал.
— Жить будет! — заулыбался профессор, глядя на канал, прожженный в боку «чернеца».