И зайцем к звёздам
Шрифт:
И оба, подобно ему самому, безумно любили зверей.
«Подобно ему самому…»
В какой-то момент Дамир вдруг понял: вот, что незримо витало в воздухе, когда дети появлялись на пороге клиники; вот, что сплеталось в тёплую и прочную эмоциональную связь – ощущение схожести. Он видел в ребятах того мальчика, что четырнадцать лет назад, спрятав от бабушки и неминуемого утопления одного из новорожденных котят кошки Мурышки, сидя на чердаке и глотая злые, бессильные слёзы, поклялся то ли себе, то ли крохотному пушистому комочку
Однако говорили они отнюдь не только о нуждающихся в лечении и заботе животных.
Тимофей под недовольные фырканья сестры гордо рассказывал, как побил в садике мальчишку, оторвавшего крылья бабочке-капустнице, и показывал, какой бластер смастерил из лазерной указки, изоленты и кухонной зажигалки, в которой закончился газ (Дамир на всякий случай проверил). Арина делилась впечатлениями от прочитанной книжки («Человек-амфибия» Беляева), жаловалась на донимающих её девчонок-одноклассниц… ну и, конечно, понемногу раскрывала Дамиру нехитрые подробности жизни их маленькой семьи.
В своей трёхкомнатной квартире на восьмом этаже соседней с дамировым домом высотки они обитали втроём: Тимка, Арина и, как его для себя окрестил Дамир, Ерохин-старший. У последнего иных кровных родственников, кроме детей, не имелось – детдомовец. А родители бывшей жены наведывались только для того, чтобы поучить непутёвого отца-одиночку уму-разуму и поохать над несчастными сиротками.
– Не люблю их, – проворчала Арина, когда за чаем с печеньем Дамир совершенно случайно выудил из неё рассказ о бабушке с дедушкой. – Не понимаю, почему папа их терпит.
– Потому что, помимо него самого, они – единственные родные вам люди, – вздохнул Дамир и слегка улыбнулся: – Это поведение сильного и очень хорошего человека.
Она прищурилась, внимательно глядя на него:
– Правда так думаешь?
– А зачем мне врать? – удивился он.
Аринка покусала нижнюю губу и вдруг выдала:
– Когда вы подружитесь, будет так здорово!
– Подружимся? – переспросил Дамир, но в это мгновение зазвонил городской телефон и пришлось отвлечься: – Клиника “ЗооЛекарь”, слушаю вас.
– Привет, стажёр, – голос Ерохина-старшего звучал устало. – Скажи, что мои сорванцы у тебя, а?
– У меня, – отозвался Дамир, раздумывая, как ему самому обращаться к собеседнику в свете подобного, покамест одностороннего, панибратства.
– Так и подумал, – Ерохин отчётливо кивнул трубке. – Попридержи их. Я через полчаса за ними зайду, поздно уже. Переоденусь только… как чёрт весь.
Дамира подмывало спросить, где же мил человек так изгваздался, что ему полчаса на переодевание
– Не слышу ответа, стажёр!
– Есть, придержать на полчаса! Так точно, сэр! Будет сделано, сэр! – отчеканил Дамир, сам себе удивляясь, что выдал это вместо посыла обнаглевшего в край товарища в далёкое эротическое… То ли присутствие детей помешало, то ли услышанный несколько минут назад рассказ Арины.
Ерохин-старший хмыкнул и перед тем, как отключиться, добродушно бросил:
– Спасибо. Скоро буду.
– Папа? – спросила Арина, когда Дамир положил трубку.
– Он самый. Командирский у него бас, скажу я вам.
– Папа преступников ловит! – тут же гордо выдал Тимофей.
– Ум-м, стало быть, не ошибся, – задумчиво пробормотал Дамир.
Аринка промолчала, только по-взрослому печально скользнула взглядом сквозь своё отражение в зарешеченном окне, будто пытаясь высмотреть что-то в темноте улицы.
Ерохин-старший тогда пришёл за своими отпрысками гораздо раньше, чем через полчаса. Вид у него был усталый, но собранный.
– Спасибо, что приглядел, – улыбнулся он Дамиру, протягивая руку.
Дамир в извиняющемся жесте поднял ладони, показывая натянутые минуту назад перчатки. Он как раз собирался заняться уборкой в стационаре: дети детьми, а работа должна делаться.
– Мне несложно. Они славные. Помогают больше, чем мешают. Как узнали-то, что они здесь?
Ерохин-старший понимающе убрал руку, а улыбка его стала ещё шире.
– Они мне все уши прожужжали про тебя да зверушек твоих. Предположил, что раз не дома в такое время, значит – здесь.
– Чистая дедукция… – усмехнулся Дамир.
– Па-а-ап, там у Дамирома щенок. Он носок съел, и ему живот резать пришлось. Пойдём посмотрим?! А ещё Рыжий. Это пёс. Мы ему лапу лечили… Пойдём! Ну пойдём, покажу! – Тимка вцепился в отцовское запястье и тянул его к стационару.
Не тут-то было. Отец стоял, будто каменное изваяние, совсем не сдвигаясь с места.
– Нет, сын, – отрезал он. – Не сегодня. Устал я, как тот Рыжий после вашего лечения. И голодный… тоже бы носок съел.
Тимка расстроился, но спорить не стал. Деловито кивнул на прощание Дамиру и, ещё раз бросив полный сожаления взгляд в сторону стационара, пошлёпал к выходу. Аринка нехотя поплелась следом, то и дело оборачиваясь.
– Завели бы им щенка, они бы, может, дома с ним сидели, – зачем-то решил дать непрошеный совет Дамир и тут же мысленно зажмурился, ожидая суровой отповеди и предложения не лезть не в своё дело.
Однако Ерохин-старший только отрицательно качнул головой.
– За ними-то следить некому. Растут как сорняк. Куда нам ещё собаку? – и, направившись к притихшим у двери детям, в последний момент обернулся: – Как там твой Пират? Живой?
Дамир не сдержал смешка. «Твой»? Вот же прохвост!