И жизнь моя – вечная игра
Шрифт:
– Почему не известил меня о том?
– Думал, сам управлюсь... Не вышло. Хитер Зимовец: по лесам кружит, не ухватишь. Бывалые воины с ним...
– Дружину мою в подмогу возьмешь.
– Да, хотелось бы...
– Ладно, после об этом поговорим. Отдохнул я, к Елене пойду. Ждет она меня?
– Э-э, – замялся Ерофей.
– Что такое? – пристально глянул на него Тимофей.
– Захворала она...
– Что с ней?
– Застудилась ненароком. Но уже на поправку, говорят,
– Говорят?
– У матери она, дома. Мать ее знатная травница...
– Мог бы мать сюда вызвать...
– Елена очень просила. Дома, говорит, и стены лечат...
– А живет она окрест Подостова.
– Да, в Крутояре. Тут рукой подать... Ты только скажи, князь, мы ее быстро в хоромы доставим...
– Мне сказать? А сам не догадался?
– Ну, мало ли что люди говорят. Может, Елена твоя сильно хворая, может, нельзя ей в путь-дорогу. Не приведи Господь, что случится...
– Боишься... Да и я не из лыка соткан... Сам к ней поеду...
Тимофей не стал поднимать всю дружину. Взял только старших гридней – Бронислава, Радомира, Устимьяна и Данилу. Они все знают про Елену, они поймут и не осудят. Да и место в доме для четырех дружинников всегда найдется...
Уже темнело, когда небольшой отряд подошел к Крутояру. Это было небольшое поселение на высоком обрывистом берегу реки. Внизу вода плещет, рядом лес шумит, зато в самом селении тишина – только и услышал Тимофей, как петух где-то прокричал – как будто сигнал тревоги подал.
Четыре бревенчатые лачуги, несколько землянок с узкими прорезями-окошками под камышовыми крышами. Людей нигде не видать.
Первым догадался Бронислав.
– В лес ушли, – сказал он, осаживая вздыбившегося вдруг коня.
Тихо вокруг, безветренно, а лошадь как будто волка почуяла.
– Нас увидели, потому и ушли, – добавил Данила.
– Неспокойно в этих местах. Лихого люда много, – кивнул Радомир.
– Но мы же не похожи на разбойников, – пожал плечами Устимьян.
– Зимовец где-то бродит, – сказал Тимофей. – На конях они, в латах... Смуту на округу наводят. Боятся их люди...
Дружинники обследовали лачуги, и в одной нашли пожилую женщину – растрепанную, увешанную пучками высушенной травы. Тимофей назвался, сказал, кого ищет.
– Князь Орлик! – всплеснула руками женщина. – Как же ты всех наших напугал! Думали, что лиходеи...
– Акулину я ищу. Бабку Акулину...
– Ну какая ж я тебе бабка, князь? – обиженно и в то же время игриво повела бровью женщина.
Оказалось, что это и была мать Елены. Впрочем, Тимофей и сам об этом уже догадывался. Женщина была обвешана пучками трав, сам дом – травная кладезь, в котле едко-пахучий отвар булькает... Травница она, знахарка.
– Елена где?
– А
– Сама знаешь, почто, – нахмурился Тимофей.
– Знаю. Потому и спрашиваю... Негоже дочь мою по рукам таскать.
– Хочешь, в Заболонь ее отвезу, в хоромы?
– Хочу. Чтобы ты в жены ее взял, хочу!
– Я христианскую веру проповедую. В Перуна бы верил, взял бы Елену второй женой. А так не могу...
– Лучше б ты язычником был, – горько вздохнула женщина.
– Чего нет, того нет, – перекрестившись, сказал Тимофей.
– Видно, не люба тебе Елена...
– Люба, очень люба...
– Вот и возвернись в прежнюю исконную веру...
– Ты, ведьма, говори, да не заговаривайся! – вспылил Тимофей от таких слов.
Акулина испугалась, закрылась руками в ожидании удара.
– Ты брось эти бесовские козни!
– Нет, нет, что ты, соколик! Ты не так уразумел!
– Смотри, как бы сама не уразумела, на костре!
– Ну что ты! Что ты!
– Елена где?
– В лесу она... Все там сейчас...
– А ты чего здесь?
– Я за дочь боюсь. За себя не боюсь...
– Не боишься, что дочь без матери останется?
– Она уже взрослая девушка... Ты здесь побудь, князь. А я в лес схожу...
Женщина ушла. Тимофей тоже не стал оставаться в пропахшей травами лачуге.
– Данила, Устимьян! Коней в реке напоить! – распорядился он. – Бронислав, Радомир, на дворе дозором стойте.
– Князь, изволь за этой ведьмой последить, – вызвался Радомир. – Ты же знаешь, я могу тихо, как лис...
– Проследи, – соглашаясь, кивнул Тимофей.
Радомир не слышал, о чем он говорил с Акулиной. Но раз уж и он назвал ее ведьмой, то есть в ней что-то бесовское. Как бы лиха на них не навела.
Радомир исчез, но не вернулся с появлением Акулины, которая вела за собой сияющую от радости дочку. Елена была настолько прекрасна, что Тимофей забыл и про своего дружинника, и про людей, которые возвращались в свое поселение вместе с ней. Он хотел обнять ее и приголубить прямо во дворе, но Елена завела его в дом и там сама обвила руками его шею.
– Как же я рада тебе, любый мой! – ласково прошептала она.
– Как здоровье твое, любая моя?
– Болела очень.
– А сейчас?
– Сейчас хорошо все, как видишь. Мать на ноги поставила.
– В Подостов чего не возвращаешься?
– Плохо мне там. Люди косо глядят, в спину пальцем тычут...
– Я тебя в Заболонь к себе заберу.
– Там то же самое... Еще и жена твоя... Не будет мне там жизни...
– Версту земли тебе дам, терем добрый поставлю, как боярыня жить будешь...