Ибо сильна, как смерть, любовь…
Шрифт:
— Ну, Давид, ты хочешь собаку? — бодро спросил папа, когда они вышли на улицу.
— Конечно, хочу, собаку все хотят, — с громадной убежденностью тут же ответил сын. — А вы, что разрешите мне завести собаку? Вы же всегда не хотели, говорили, от нее грязь, глисты.
— Мы поняли, что мы ошибались, — быстро сказала мама. — Собака — лучший друг человека, а мы думаем, тебе нужен друг.
— Это вам доктор сказала? — обрадовался Давид.
— Ну, скажем, она помогла нам понять это. Давайте подумаем, где нам ее взять.
— Ура, — закричал Давид, до которого, наконец, дошло, что родители говорят серьезно. — У меня будет собака, у меня будет самая настоящая собака.
— Тише, тише, — смеясь, попыталась успокоить его мама, радуясь,
— А какую породу ты хочешь? — деловито спросил папа, прикидывая, стоит ли заводить в доме огромную овчарку, с которой может быть много проблем, или лучше будет ограничиться небольшой комнатной собачкой, таксой, например.
— Я хочу собаку, породы «собака», — твердо сказал Давид. — А где мы ее возьмем? Я хочу взять ее сегодня.
— А вот мы сейчас купим газету и почитаем объявления, — решили родители, и они направились к киоску.
Как всегда по закону подлости, именно в сегодняшней газете оказалось очень мало объявлений о продаже животных, да и то это были, в основном, котята, хомячки и рыбки. Наконец, в самом низу нашлось одно объявление о собаке. Двухмесячного щенка пинчера отдавали бесплатно, но только в хорошие руки.
— Вот, давайте поедем и заберем его, — обрадовался Давид. — Давайте поедем сейчас.
Он очень боялся, что до завтра родители передумают и снова не захотят заводить щенка. А ведь он уже почувствовал, что не сможет жить без собаки. Взрослые любят все откладывать на потом. Они не понимают, как здорово получить то, что хочешь немедленно, а не тогда, когда уже перенервничаешь и наплачешься, так что ничего тебе уже не в радость.
Но мама поняла его и негромко, но твердо сказала:
— Хорошо, здесь есть телефон этих людей, мы сейчас позвоним им, и, если они дома, поедем к ним сейчас.
На счастье Давида хозяева щенка оказались дома и выразили полную готовность передать им собаку сегодня. Они объяснили, как лучше проехать к их дому и добавили, что их дочка выйдет их встречать.
Ехать оказалось совсем недалеко, и они вскоре увидели нужный им дом, у ворот которого стояла девочка лет двенадцати с маленьким грустным черненьким щенком в руках. Девочка тоже была очень грустной. Она осторожно прижимала к себе щенка, гладила его по маленькой головке и что-то нежно шептала ему на ухо.
— Здравствуй, — сказал ей Давид, первым подбежав к ней. — Это наш щенок?
Девочка только молча кивнула головой и еще сильнее прижала к себе щенка.
— А как его зовут? — спросил Давид, с восхищением глядя на щенка и не веря, что такое чудесное существо будет принадлежать ему.
— И какой он породы? — прибавил папа.
— Он пинчер, — девочка произнесла это шепотом. Было видно, что она боялась расплакаться. — Его зовут Ричард.
— Ричард, — уже в совершенном восторге воскликнул Давид и радостно оглянулся на родителей. — Вот видите, он Ричард Львиное Сердце.
Папа еще какое-то время с сомнением рассматривал Львиное Сердце, но Давид уже полюбил его всей душой.
— Можно его взять? — замирая в предвкушении счастья обладания щенком спросил он у девочки.
Та молча кивнула головой, но щенка не выпустила.
— Знаете, — вместо этого сказала она. — Это замечательный щенок. Он такой умный и милый, он маленький, но все понимает. Мы бы его не отдали, но у нас ведь есть его мама, а две собаки… мама говорит, что это слишком много. Вы ведь не будете его обижать? — неожиданно спросила она, все также прижимая щенка к себе.
— Ты что? — с негодованием воскликнул Давид, не понимая, как ей в голову могла даже прийти такая чудовищная мысль. — Ты что? Да как же можно его обижать? Мы же его уже любим.
— Правда? — с явным облегчением спросила девочка. Она несколько минут еще вглядывалась в Давида, а потом с посветлевшим лицом протянула ему щенка. Давид бережно взял в руки крохотное сопящее существо и в свою очередь нежно прижал его к себе.
— Мы будем беречь его, мы
— Вообще-то, мы живем недалеко, ты можешь приходить навещать его, — сказала мама. — Мы будем рады тебя видеть, — прибавила она, помня слова психолога, что Давиду нужны друзья.
— Ой, как хорошо, — обрадовалась девочка, — спасибо вам. Я обязательно буду приходить.
И она уже гораздо веселее погладила маленькую головку. Папа написал ей их адрес и телефон на бумажке, и она успокоившись, побежала домой.
Так в жизнь Давида вошел Ричард, не просто пес и домашний любимец, а верный и преданный друг, член семьи и товарищ по играм. Ричард действительно оказался необыкновенно умным. Начать с того, что он научился поднимать ножку в два месяца, в то время, как другим собакам на это требуется полгода. Он быстро выучил команды и прекрасно понимал, когда ему говорили «направо», «налево», «вверх», «вниз», но подчинялся только тогда, когда сам этого хотел. Характер у него был тот еще. День, который прошел без двух-трех драк с собаками, считался у него, по-видимому, потерянным для жизни. Причем ему было все равно, большой ли, маленький ли пес перед ним, он кидался в бой не задумываясь, налетая на противника стремительно, как ракета. Введенные в заблуждение его небольшими размерами, хозяева бульдогов и питбулей презрительно смотрели на то, как он рвался в бой с их питомцами. Но у Ричарда была своя тактика. Пока здоровенный пес пытался разобраться кто это, задрав хвост и заливаясь звонким лаем, летит на него, он, подпрыгнув, вцеплялся ему в горло и повисал на нем. Ничего не успевший понять бедный здоровяк начинал визжать и мотать шеей, пытаясь освободиться от агрессора, но не тут-то было. В конце концов, добежавший до места драки к тому времени Давид, оттаскивал своего воспитанника и под крики матерящегося хозяина пострадавшего пса убегал с отчаянно вырывающимся Ричардом на руках. Ругать или наказывать Ричарда было бесполезно. Он упорно продолжал считать драки делом всей своей жизни, и вскоре на их улице не осталось собаки, которая не убегала бы при приближении Ричарда. Да что там собаки. Точно также его боялись и дети, которых он мог запросто искусать или поцарапать, если ему вдруг приходило в голову, что кому-то из них необходима трепка. Он был совершенно уверен в том, что является комендантом дома, двора и всей прилегающей местности и тщательно следил за порядком. Когда Давид выходил с ним погулять в небольшой сквер напротив их дома, Ричард прежде всего внимательно осматривал все аллеи и, если видел несколько человек, стоящих вместе и разговаривающих, немедленно устремлялся к ним с громким лаем. Потом он начинал бегать вокруг них и так орать, что им приходилось расходиться или идти искать другое место для разговора.
— Боже мой, — говорила мама, глядя на это. — Это же настоящий унтер Пришибеев. Слышишь, что он кричит? Больше трех не собираться, а то всех на клочки порву.
— Видишь, это Ричард, собака Давида, — шептались дети, когда Ричард выходил на улицу. — Пошли лучше отсюда, а то еще покусает.
Домой к ним вообще теперь никто не мог зайти. Как только раздавался звонок в дверь, Ричард, захлебываясь бешенным лаем, летел к двери, и немедленно нападал на пришедшего.
«Какие могут быть гости? Не нужны нам никакие гости», было написано на его возмущенной мордочке, когда хозяева уносили его, отчаянно пытавшегося вырваться, в спальню, где он сидел закрытый до конца визита гостей. Папа и Давид без конца проводили с ним беседы, объясняя, что к ним приходят друзья и совсем не нужно кусать и царапать этих людей. Ничего не помогало. Ричард был решительно настроен против гостей. В конце концов, он так привык сидеть закрытый в спальне, когда кто-нибудь приходил, что, когда ему, прежде, чем открыть гостю дверь, предлагали выбор, успокоиться, или пойти в спальню, он сам с достоинством, не переставая огрызаться на дверь, удалялся в заточение, так как, видно, за себя не ручался.