Идальго
Шрифт:
Почему Николай Павлович решил столь нетривиальным образом вести строительство этой дороги, было не совсем понятно — и я этому мог дать лишь одно объяснение: рельсы из Арзамаса до Петербурга довезти по рекам было не очень сложно. Правда я считал, что до Москвы их возить все же проще и быстрее, но меня Бенкендорф не спрашивал, а поступал так, как ему царь велел. Так что за лето в столицу пришло с грузом рельсов примерно полторы тысячи барок-«тихвинок», доставивших полтораста тысяч тонн стальных изделий. Причем по рекам возили в основном рельсы, в костыли и подкладки под рельсы почему-то возили (причем как раз из Москвы) гужевым транспортом — но руководству желдорстроя было виднее, что, как
И не только ему: Егор Францевич умудрился толкнуть немцам шесть тысяч тонн стальных изделий (конкретно — рельсов, костылей и подкладок и накладками и болтами), причем по средней цене в сто десять рублей за тонну. Выручка получилась более чем заметная, причем немцы за товар заплатили золотом, которое на оплату внешних долгов Канкрин решил не пускать и золотишко все это ушло в «золотовалютный резерв» России. Но для меня тут важнее стало то, что золотишко это не попало англичанам, которые тоже хотели немцам дорогу железную построить…
Очень хотели — но у них ничего не вышло. Дорогу себе решили выстроить Нюрнбергские купцы, которые объявили под это дело «международный конкурс». И лично Стефенсон прибежал к ним с «великолепным предложением», однако купцы, как правило, деньги считать умеют неплохо. И они выбрали русскую компанию: за время, которое Стефенсон запрашивал на подготовку проекта, русские мужики проложили шестикилометровую дорогу, для которой привезли и собрали на месте паровоз с машиной в шестьдесят сил — и все это обошлось баварцам почти втрое дешевле, чем запрашивал англичанин. И увидели немцы, что это хорошо — и сразу же железные дороги решили проложить еще в трех немецких княжествах сразу. А от России они теперь хотели только рельсы и паровозы, строить собственно дороги они уже своими силами собрались, так как если все материалы есть, то само строительство будет делом несложным.
Я подозреваю, что британцы пока даже не поняли, какую свинью им подложил хитрый Егор Францевич (да и сам он, скорее всего, этого тоже пока не понял), а свинья получилась знатная. Хотя бы потому, что в Баварии дорогу проложили с колеей пять футов и все остальные собирались такие же строить — а это значило, что и паровозы британские в Европе никому нужны не будут. Русские, скорее всего, тоже довольно скоро будут меняться на машины «собственной выделки», их-то строить не особенно и сложно. То есть сложно, если промышленность отсутствует как класс, но она уже начала появляться, а желание иметь собственные паровозы развитие промышленности изрядно подхлестнет. Но развитие промышленности хотя бы германской, а не британской…
Ну а развитием российской промышленности займусь я, причем главным образом промышленности «оборонной направленности». То есть я, конечно, не брошусь ржавым напильником их обломка рельса вытачивать автомат Калашникова с командирской башенкой, а просто буду сидеть на попе ровно и раздавать полезные советы тем, кто делом заниматься и будет. Потому что даже выпускник-троечник средней школы двадцать первого века знал куда как больше, чем выдающийся инженер или ученый века девятнадцатого. Ну, если в школе он хотя бы не все уроки прогуливал и время от времени смотрел хотя бы передачи Пушного на ютубе. «Галлилео» — это вообще был кладезь знаний: технологии, конечно, из передачи вытянуть было, мягко говоря, трудновато — но по крайней мере становилось понятно, что сделать можно и примерно каким образом. И каким образом что-то делать явно не стоило — а вот инженерам и ученым первой половины девятнадцатого века даже такие «знания» представлялись «откровениями свыше». А как их до ума довести — это они уже сами придумывали, и придумывали, как мне кажется, довольно неплохо.
Например, товарищ Соболевский: я ему только рассказал, из чего делаются твердосплавные насадки на сверла и фрезы — а он уже сам разработал технологию из изготовления и даже придумал, как делать твердосплавные резцы для токарных станков. И сверла — тоже, а другие товарищи придумали, как эти сверла правильно использовать. Не вообще, а для производства очень нужных стране изделий: я им предложил наладить производство ружей тридцать второго калибра. И они уже такие ружья даже сделать успели! Два ружья…
Но лиха беда начало, со временем таких ружей они смогут много делать. Потому что главным в этих ружьях с считал не калибр, а то, что они заряжались «с казны» готовыми патронами. В которые ставился уже капсюль с гремучей ртутью. Правда, на два ружья я успел патронов изготовить всего лишь с десяток, но оружие — вообще дело неспешное. Я что-то я не помнил, чтобы Россия до Крымской войны где-то всерьез воевала, а если и воевала, то как-то обошлась без задуманных мною вундервафель. А вот кое-что другое хотелось сделать как можно быстрее, и это «что-то» тракторами не ограничивалось.
Хотя многое из «придуманного» мною император и сам прекрасно успевал сделать. Например, за лето по его указанию была проложена железная дорога от Петербурга до Гатчины с заходом в Царское село и Павловск, а теперь начались работы по продолжению дороги в сторону Луги. Понять, зачем дорога тянется к городу с населением менее тысячи человек, было трудно — но, похоже, в планах имелось в виду продолжить дорогу до Пскова или дальше на юг — а там точно было много всякого интересного. Но пока с железными дорогами хотя было и неплохо (в целом по стране), выявились и определенные проблемы. В основном, с качество стали для рельсов: уж больно быстро рельсы эти истирались. На дороге из Липецка в Арзамас их уже несколько штук пришлось заменить, а испорченные рельсы пристроить никуда не получалось. То есть было уже известно, куда их получится пристроить в следующем году, а пока они просто валялись в ожидании «светлого будущего».
Скорого светлого: в Донецке осенью запустили новую печь. Инженер Синицын после разговора со мной подумал-подумал — и придумал настоящий мартен. Качающийся: в России первые качающиеся металлургические печи еще в восемнадцатом веке выстроены были, а за прошедшее время люди опыта набрались и смогли такую печь куда как большего размера построить. Ну он и построил мартен на пятьдесят тонн металла, а в мартене и сталь переплавить было несложно Вот только тащить испорченные рельсы в Донецк гужевым транспортом никто не спешил: зачем спешить, если всего через год из Донецка до Липецка железная дорога дотянется? Причем дотянется железная дорога, построенная уже с применением «хороших рельсов»: под Никополем уже заработала печь, выплавляющее то, что не стыдно было бы назвать ферромарганцем. Правда этот «ферромарганец» в Донецк пока лошадками возили, в смысле сначала на расшивах, а потом уже на лошадках — но когда-нибудь и до Никополя железная дорога дотянется. Скоро дотянется: я уже начал привыкать к тому, что даже «года через три» здесь и сейчас считается «скоро»…
Все делалось именно «скоро» по довольно существенной причине: для любого дела нужно было сначала людей этому делу обучить — но вот хотя бы найти тех, кого обучать можно было, оказалось совсем непросто. И для того, чтобы задачу упростить, по отдельному императорскому указу в казенных деревнях начали организовывать школы для «мужицких детей». Ну а одна такая школа уже имелась — в Лепсари, и после «высочайшей инспекции» этой школы в деревне случились серьезные изменения. Все же я здание для такой деревни слишком уж больше выстроил — и царь решил, что проще в деревеньку «людей добавить».