Идеальная мать
Шрифт:
– В баре, – наклонился к ней Одди. – Сейчас нет официантов.
За ними внезапно появилась Фрэнси. На веках у нее поблескивали серебряные тени.
– Где Уинни?
– Привет, Фрэнси, поживаю я восхитительно, спасибо, что спросила.
– Ой, прости, – сказала Фрэнси. – Привет и все такое. Придет она?
– Да, должна скоро, – сказала Нэлл, хоть и сомневалась, что Уинни действительно появится. Она написала ей два имейла и позвонила. Уинни отказалась без объяснений, просто сказала, что у нее
– Думаю, она сейчас оставит Мидаса с Альмой и придет, – ответила Нэлл.
– А, понятно, тогда буду ее ждать.
– А я пойду возьму выпить, – Нэлл протиснулась внутрь и направилась к бару. Она заказала джин-тоник и стала вспоминать о том, как они на прошлой неделе поссорились с Себастьяном. Она стояла в ванной и чистила зубы. Перед этим она сообщила Себастьяну, что вопреки его желаниям, взяла Альму на работу.
«Нэлл», – сказал он раздраженно.
«Что?» – она посмотрела на его отражение в зеркале.
«Мы же это обсуждали. Мне кажется, ты зря это сделала».
«Почему?»
«Сама знаешь. – Он на секунду умолк. – Она же нелегалка».
Она сплюнула в раковину:
«Ты хотел сказать, у нее нет документов».
«Это не стоит того, чтобы так рисковать».
«Чем рисковать-то? Нашей столь многообещающей политической карьерой? – Нэлл прополоскала рот, прошла мимо него на кухню и включила чайник. – Вот моя политическая карьера закончилась, когда мне было пятнадцать, во дворе у Майкла Маркхама».
«Ты же знаешь, я не об этом. Сама понимаешь, тебе надо быть осторожней…»
Кто-то дотронулся до ее плеча: рядом с ней втиснулась Колетт, знаками подзывая бармена.
– Ты чудесно выглядишь, – сказала Колетт и посмотрела на ее плечо. – Я говорила, что мне безумно нравится твоя татуировка?
– Хочешь секрет? – сказала Нэлл ей на ухо и приподняла футболку. – Это мои беременные штаны. Ребенку уже два месяца, а я все еще в беременных штанах.
Колетт рассмеялась:
– Эластичный пояс – одно из великих открытий беременности. – Она посмотрела куда-то за Нэлл. – О, отлично, она пришла.
Нэлл обернулась и увидела, что у входа в одиночестве стоит Уинни. На ней было обтягивающее желтое платье, которое подчеркивало нежный блеск шеи и ключиц и живот, удивительно плоский для женщины, которая полтора месяца назад родила. Она, кажется, рассматривала людей вокруг себя.
– Вид у нее какой-то… встревоженный, – сказала Нэлл. – Да ведь?
– Да ладно? – посмотрела на нее Колетт. – Ну, а как иначе. Сложно в первый раз оставить ребенка с чужим человеком. Я еще не оставляла.
Нэлл помахала Уинни рукой, привлекая ее внимание, а потом взяла свой стакан и
– Привет, – сказала Уинни, протискиваясь сквозь толпу на веранду. В руке у нее был стакан.
– Все хорошо прошло? – спросила Нэлл.
– Да. Когда Альма пришла, Мидас уже спал.
– Волноваться абсолютно не о чем, – сказала Нэлл. – Она мастер своего дела.
Они сели и стали чокаться:
– За «Майских матерей»! – Фрэнси старалась перекричать музыку. – И давайте поклянемся, никаких разговоров о детях.
– А о чем же нам еще говорить? – сухо спросил Одди. – Не о своих же интересах.
– А какие у кого интересы? – спросила Юко.
– Кто-нибудь читает сейчас что-нибудь стоящее?
– Я вот только что купила новую книжку про укладывание, – сказала Фрэнси. – «12 шагов к тишине».
– А вы читали другую книгу на эту тему, про нее все сейчас говорят? – спросила Джемма. – «Французский подход» или что-то вроде того.
– Мне кажется, это как раз называется говорить о детях, – сказала Нэлл. – Колетт, давай, помоги нам. Ты сейчас что читаешь?
– Ничего. Я не могу читать, когда сама пишу книгу. У меня тогда в голове все путается.
– Ты пишешь книгу?
Колетт отвела взгляд, как будто она случайно проболталась.
– Погоди-ка. Мы дружим четыре месяца, и ты только сейчас решила с нами этим поделиться? – спросила Нэлл.
Колетт пожала плечами:
– Ну, как-то не заходило речи о работе.
– А что за книга? – спросила женщина с ярко-оранжевыми ногтями, которая сидела с другого конца стола. У нее, насколько Нэлл помнила, были близнецы.
– Мемуары.
– В твоем возрасте? Ничего себе.
Колетт закатила глаза:
– Да ничего особенного. Это не мои мемуары. Я литературный раб.
– Это как? – спросила Фрэнси. – Ты пишешь книгу за какую-то знаменитость?
– Ну, что-то вроде того. Я бы сказала, за кого, но… – Колетт махнула рукой и посмотрела на Уинни. Нэлл заметила, что та не отрывалась от телефона с тех пор, как села за стол. – Все нормально? – спросила Колетт.
– Да-да, – ответила Уинни и заблокировала экран.
Нэлл обратила внимание, что ногти Уинни были обкусаны до мяса. Несмотря на улыбку, в ее взгляде сквозило плохо скрываемое беспокойство. Уинни призналась Скарлет, что у нее совсем нет сил, но Нэлл раньше замечала, что Уинни рассеяна и стала намного реже приходить на встречи.
К их столу подошел побритый налысо официант с сережками-гвоздиками на брови:
– Началось обслуживание столиков, дамы, какой будет заказ?
Нэлл коснулась руки Уинни и спросила:
– Ты что будешь? Я угощаю.