Идеальный брак?
Шрифт:
— Это было непростительно!
— Что именно ты нашла непростительным? — лениво протянул Бенет.
Габби захотелось избить его. Не словами, а по-настоящему. Но вместо этого она стиснула зубы и молчала, пока они не поставили машину в гараж и не вошли в дом.
— Кофе? — спросил Бенет, вновь включая охранную сигнализацию.
— Нет, — процедила Габби, гневно глядя на приближающегося мужа.
Он не сделал попытки коснуться ее, и она решительно расправила плечи.
—
— А чего ты ожидал?
— Ну, может, немного благодарности за обеспечение своевременного бегства?
Больше всего на свете ей хотелось ударить его, и только молчаливое предупреждение, появившееся в его глазах, остановило ее.
— Тебе не понравилось, что я хочу заняться с тобой любовью? — вкрадчиво спросил он и провел рукой по ее шее под волосами.
— Я не ожидала, что ты объявишь о своем намерении всем, — гневно ответила она и вздохнула, когда его голова склонилась. — Не надо.
Мольба осталась без внимания: его губы сомкнулись на ее губах, рука скользнула по спине и прижала Габби к своему телу. Она напряглась, пытаясь сопротивляться.
Медленно, крадучись предательское тепло распространялось по ее венам, пока все тело не превратилось в мучительный вихрь, жаждущий ласки; и она раскрыла губы, сдаваясь.
Гнев сменился страстью. Краешком сознания она отметила эту перемену и удивилась, как ма-ло у нее осталось гордости. Несправедливо, что он так действует на нее. Несправедливо, что она не может контролировать себя. Ей недостаточно вожделения и секса. Она мечтает о любви.
Когда Бенет подхватил ее на руки и прижал к груди, ей хотелось протестовать. Ей казалось, что она должна протестовать. Но когда он внес ее в спальню, поставил на ноги, снял с нее жакет и бросил его на ближайшее кресло, она не смогла даже шевельнуться.
В мягком свете двух бра она на мгновение увидела в зеркале две фигуры — одну высокую, в черном, другую тонкую, в красном, — и это было последним, что она запомнила, утонув в пылких бездонных глазах Бенета, в ощущениях, создаваемых его ловкими пальцами, с дразнящей медлительностью освобождающими ее от одежды.
Она чувствовала нежность в его ладонях, скользящих по ее обнаженному телу и дарящих все новые наслаждения.
Бенет тоже не остался бесчувственным к ее ласкам. Она с восторгом ощущала, как под ее пальцами напрягаются мышцы его груди… живота… бедер…
Их сердца бились быстрее, в едином ритме. Бенет лег на спину и притянул ее к себе. Она воспарила над ним, каждым нервом, каждой клеточкой ощущая себя живой и всемогущей, даря и принимая дары, наслаждаясь каждым шагом эротического путешествия, пока не исчезло чувство разъединенности и две души, два тела не слились в единое целое.
ГЛАВА ПЯТАЯ
После охлажденного кондиционерами офиса солнечные лучи обжигали. Жар поднимался над мостовой, окутывая спешащих на ленч служащих, пожилых матрон, снующих из магазина в магазин, мамаш с маленькими детьми, туристов. Сидней бурлил, сливаясь в калейдоскоп различных культур.
Ресторан был набит битком, но Габби позвонила заранее, и метрдотель поспешил ей навстречу и провел к столику.
Не успела Габби заказать минеральную воду, как в облаке изысканных духов появилась Франческа.
— Сплошные пробки, как и следовало ожидать, — заметила Франческа, повторяя заказ Габби. — А найти место для парковки почти невозможно.
Габби сочувственно улыбнулась.
— Ездить днем по городу — мучение. Закажем ленч?
— Хорошая мысль. Я умираю от голода. Они заказали закуски, греческий салат и свежие фрукты.
— Сколько времени ты пробудешь в Сиднее? — улыбаясь, спросила Габби.
Звеня кубиками льда, Франческа поднесла стакан к губам.
— Недолго. Пару недель. Потом вернусь в Европу.
Истинной дружбе не нужны светские условности и пустая болтовня.
— Расскажи, как ты жила все это время?
Франческа задумалась.
— У матери Марио диагностировали неоперабельный рак.
Сердце Габби сжалось от боли, она ласково погладила руку подруги.
— Франческа, я так тебе сочувствую.
— Перед тем как она легла в больницу, мы провели вместе несколько быстро пролетевших недель. После этого все закончилось. Свое состояние она оставила мне.
— Марио был ее единственным ребенком, — ласково напомнила Габби.
— И тем не менее… это произошло так… неожиданно.
Появление официанта с закусками прервало беседу. Когда он удалился, Франческа спросила:
— Что нового в твоей семье?
— Ничего особенного.
— Бенет выглядит потрясающе, Моника изящна и поверхностна, как всегда, Аннабел — стерва, а Джеймс не замечает, что происходит?
Оценка Франчески была столь точной, что Габби не знала, смеяться ей или плакать.
— Избирательно не замечает.
— Твой отец — умный человек.
— А твой, Франческа?
— Поглощен бизнесом, чтобы поддерживать шикарный стиль жизни, который моя дражайшая мачеха считает невероятно важным. — Франческа криво улыбнулась. — Мамочка порхает от мужчины к мужчине, а в перерывах сражается с природой, сохраняя вечную молодость.
Подруги покончили с закусками и перешли к салату.
— Доминик Андреа, — задумчиво сказала Франческа. — Грек?