Идеальный грешник

Кофф Натализа

Ее все еще трясло, когда мощное тело нависло над ней. Марсель, сверкая своей идеальной, порочной, сексуальной улыбкой, всего секунду смотрел в ее глаза.

Жас чувствовала, как в нее упирается твердый, горячий член. Понимала, что именно сейчас произойдет. И не противилась. С радостью шире развела бедра, готовая ко всему.

А тело все еще била дрожь удовольствия, и дыхание никак не приходило в норму.

— Скажи еще! — глухо прошептал Марс, изменившимся до неузнаваемости голосом, невероятно хриплым, сексуальным, красивым.

Жасмин

знала, что именно хочет услышать этот псих.

Улыбнулась, прихватила зубами его нижнюю губу, пососала так, как это делал он.

Она ощутила, как давление усилилось, а твердая плоть толкнулась глубже.

— Скажи! — уже нетерпеливо, но мягче произнес Марс.

— Я твоя, Марсель, — прошептала она в его губы, — Только твоя.

Как же охренительно было в ней! У него разом кончились все слова и мысли.

Он словил кайф чистейший и ничем не ограниченный. Его вштырило, повело, вставило, понесло, как будто она — сильнейший наркотик, а он прочно и пожизненно подсевший на эту девчонку.

Хотелось до упора одним толчком погрузиться в нее, но он упрямо ждал этих слов. Ждал, когда она признает очевидный факт.

Его она. Ему принадлежит. Только ему!

И от тихого, но твердого «Только твоя», он, наконец, отпустил себя. Вонзился в обжигающую, невыносимо и охренительно приятно узкую, влажную плоть с громким стоном-рычанием.

И застыл, когда понял, что ...

Понял, что она...

—Твою мать, Жасмин! — взревел он, жадно ловя воздух носом, — Ты почему... Какого ху... хера! Не сказала!

Он понял, что на нервяке начал орать на нее. А девочка, его малышка, его красавица сквозь слезы усмехнулась, будто спрашивала: «А ты поверил бы?»

Марс знал ответ, как и Жасмин. Он же думал, что она и Мирослав регулярно трахаются.

А оказалось...

— Моя... Моя... Моя! — его вновь повело, позвоночник словно пронзили раскаленным железом.

Марс переплел свои пальцы с ее ладошкой, рукой подхватил под аппетитную попку, которую в самом ближайшем будущем непременно расцелует, каждый сантиметр молочной кожи не оставит без внимания.

Но это потом. А пока, сцепив зубы, Марс медленно двигался, понимая, если сделает что- то не так, он ее попросту порвет. Он же огромный, а она — хрупкая малышка.

Но она его, ему принадлежит. И никто прежде, никто до него...

У него от этих мыслей ехала крыша, ломался шифер, да что уж, все сооружение по кирпичику превращалось в прах.

Он двигался в ней под негромкие вздохи и стоны. Понимал, что ей больно, что в первый раз. А потому старался быть осторожным и аккуратным.

Но его сил не хватало. Он дурел. Сходил с ума. И, наконец, взорвался ярким, крышесносным оргазмом, от которого все мозги в хлам, а по телу — крупная дрожь в каждой мышце.

Он не удержался, рухнул, придавив Жасмин собой.

На выдохе тут же перекатился, увлекая малышку, и лег на спину.

Он не мог дышать, а ртом жадно приник к влажному виску.

Чувствовал, как Жас в его руках обмякла и не двигалась.

Он

хотел бы уметь красиво говорить, чтобы попытаться выразить хотя бы сотую долю своих чувств и мыслей. Но язык — будто ватный.

Получилось только сиплое:

— Я научусь, маленькая, — пообещал он.

Жасмин что-то промычала в ответ, а Марс натянул покрывало на обнаженные, сплетенные воедино тела и крепче прижал девчонку к себе.

Но вопреки усталости и пережитому кайфу, Марс не смог сразу уснуть. Лежал, глядя в потолок и поглаживая пальцами каждый позвонок, каждую хрупкую косточку на спине, плечах, затылке.

За окном занимался рассвет. Марс усмехнулся. Надо же, день рождение у Жас, а самый главный подарок достался ему.

Не то, чтобы он не считал себя достойным. Но он точно не упустит этот шанс.

Убедившись, что Жас так и не проснулась, Марсель осторожно поднялся в постели. Его распирало удовольствие и чертово гребаное счастье. И чтобы ненароком ничего не натворить, Марсель, нацепив первые попавшиеся спортивные брюки, вышел на балкон.

Тарновский не курил обычно. Но сегодня дико хотелось чем-то занять руки и как-то выплеснуть часть эмоций, скопившихся после близости с Жасмин.

Оказавшись на балконе, Марс задвинул распашную дверь. Руки слегка тряслись, когда он щелкал зажигалкой. А после, пустив вверх сизые кольца дыма, смотрел через стекло, как спит Жасмин.

Голенькая, как младенец. Идеальная дня него, страстная и просто ох**ая.

Марс решил, что обязательно возьмется за свои языковые познания. Ну, чтобы меньше смущать малышку матами. И потом, использовать язык с Жасмин — ему дико понравилось. И Марс твердо знал, что повторит каждое чертов движение. И не раз.

Выкурив сигарету, парень выбросил использованный презерватив и упаковку, потом почти бесшумно прошел в ванную, торопливо принял душ.

И вдруг Марсель вспомнил кое о чем важном. Вернулся в спальню, он порылся в своих вещах, вынул небольшой футляр. И если еще несколько часов назад он думал, что Жасмин пошлет его к чертям, как только увидит эти побрякушки. То теперь Тарновский точно знал, что он — в своем праве дарить своей девочке приятные подарки. Тем более, и повод есть. Даже два.

Широкая лента браслета красиво и идеально легла на запястье. Марсель не без удовольствия отметил, что в бутике были правы. Брюлики стоят того, чтобы их носила именно эта девчонка.

Застегнув украшение на левой девичьей руке, Тарновский устроился рядом с Жасмин. Притянул ее к себе, глубоко и жадно вздохнул и прикрыл глаза.

Засыпал Марс с улыбкой. И, пожалуй, не вспомнил бы даже под дулом пистолета, когда ему было настолько по кайфу.

Глава 16

Жасмин подскочила в кровати от настойчиво вибрирующего телефона где-то в ворохе одежды, брошенной на полу. Попыталась добраться до гаджета, но сильные руки перехватили ее под грудью и притянули обратно на постель.