Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
начинают заниматься областями, «принадлежащими» другим ученым?
Дисциплинарная экспансия (и империализм как многосторонняя
196
массированная экспансия) только в смысловом, содержательном плане
является конфликтом идей. В интеллектуальной истории яркий случай
прямой организационной борьбы описан Р. Коллинзом как
«университетская революция», когда в Пруссии начала XIX
в.
философы, вооружившись
Гегеля, используя интерес государства к расширенной подготовке
инженеров, чиновников, преподавателей и ученых, свергли с
руководящих позиций теологов, создали и возглавили университеты
новой исследовательской модели, которая стала образцом для
реформирования университетов в Европе и дальнейшего создания
новых университетов во всех других странах и частях света
[Коллинз, 2002, гл. 12].
В социальном аспекте затрагиваются главные универсалии и их
воплощение в социальной организации науки:
власть (господство в вышеуказанных профессиональных
институтах),
престиж (легитимность этой власти, статус, репутация
в глазах профессионального сообщества, государства, общества в целом),
богатство (контроль над материальными ресурсами, прежде
всего, распределение бюджета, управление ставками, доступ к
источникам финансовой поддержки — государству,
всевозможным фондам, заказчикам, спонсорам, что напрямую
зависит как от власти в профессиональных институтах, так и
от профессионального престижа).
В отношении всей сферы обществознания наша геополитическая
модель позволяет предсказать неуклонное повышение
междисциплинарных напряжений и конфликтности. Вероятно,
текущая дискуссия об экономическом империализме — это только
начало.
Дело в том, что социально-историческая действительность едина,
все ранее проведенные дисциплинарные границы условны и временны,
абсолютно не доступных чужакам «хартлендов» уже сейчас мало, а
затем и вовсе не будет.
Практически каждое цельное явление (от брака, написания книги,
съемки фильма и создания фирмы до появления нового города или
государства, от развода и банкротства до кризиса и государственного
распада) имеет явные или неявные правовые, экономические,
политические, культурные, исторические, образовательные, психологические,
антропологические и прочие аспекты.
Соответственно, огромен конфликтный потенциал перекрывающихся
интерпретаций со стороны разных дисциплин.
Что же теперь — наращивать административные мускулы, чтобы
отбиваться
Есть ли более цивилизованная стратегия? Позже вернемся к этим
197
вопросам, а теперь рассмотрим экономический империализм с
позиций нашей геополитической модели.
В чем сила экономического империализма
Отнюдь не убедительна мысль о том, что экономическая наука
начала широкомасштабную экспансию на соседние области из-за
внутреннего кризиса и осознания собственной ущербности. Говорить
можно только о росте критичности ученых-экономистов по
отношению к прежним упрощенным абстрактным моделям
(свободный равноправный рынок, рациональный, максимизирующий
полезность выбор и т. д.). Критичность по отношению к собственным
моделям, стремление и способность их трансформировать и обогащать
— это свидетельство здорового и динамичного развития науки, но
никак не кризиса и ущербности (ср.: [Гуриев, 2008; Тамбовцев, 2008]).
По всем признакам геополитической модели экономическая наука
могла и должна была расширять свои претензии на новые области.
Везде в мире, и особенно активно в США учат бизнесу. Для этого
требуются многие тысячи профессоров. Чтобы получать степени и
академические позиции, им нужно вести оригинальные исследования,
печататься в престижных профессиональных журналах, выпускать
книги в солидных сериях и издательствах. Благодаря корпорациям
выпускников и многочисленным фондам, денег на такие исследования
всегда достаточно, во всяком случае, гораздо больше, чем могут
получить социологи, культурологи, психологи, правоведы и даже
политологи.
Преимущество современных ученых-экономистов
в вооруженности математическими методами также имеется.
Здесь есть две тонкости. Некоторые отрасли экспериментальной
психологии, социологии и политической науки давно и успешно
используют математический аппарат (статистику, факторный анализ,
математическое моделирование и т. д.). Однако, во всех таких случаях
данные отрасли являются пусть не экзотикой, но никак не
мейнстримом исследовательских практик. В экономической же науке
напротив, профессиональные статьи без формул, расчетов и моделей
— редкое явление. В ведущих журналах такие сугубо
методологические («гуманитарные») статьи позволено публиковать
разве что признанным корифеям.