Идол липовый, слегка говорящий
Шрифт:
– Слушай, а ты правда восточными единоборствами занимаешься? – спросил Саша Ирку, когда они в очередной раз опустились передохнуть на поваленное дерево.
Ачик Робертович, кокетливо сверкнув огненными глазами на Ирку, уже удалился в кусты по понятной надобности, а Петр и Павел неслышно совещались о чем-то на другом конце ствола. Пока никто не мешал, можно было попробовать поухаживать за красивой женщиной.
– Правда, – подтвердила она.
– А чего так?
– А нравится, – не слишком охотно ответила она.
– И как, получается?
– Кстати, предупреждаю сразу и во избежание, – сказала Ирка. – Я – лесбиянка, так что со своими мужскими разговорчиками можешь ко мне не подкатывать, ничего не обломится.
– Даже так? – спросил Саша довольно тупо. – С чего бы это?
От такой неожиданно откровенной информации он слегка растерялся. Всерьез он, конечно, ни на что не надеялся, действовал по обычному принципу – а вдруг. Ирка симпатичная, в общем, когда рядом нет Али – просто красавица…
– А нравится, – объяснила она. – Это я на всякий случай предупреждаю, чтоб не было лишних недоразумений на половую тему. Сигарету дашь?
Сигарету Саша ей дал. Поднести огонь не решился. Кто знает, как реагируют на этот жест лесбиянки, вдруг для них это посягательство на свободу ориентации? Лучше не нарываться на коронный прием инстуктора. Просто протянул зажигалку.
Тут вернулся из кустов Ачик Робертович, демонстративно застегивая на ходу ширинку. Намекал на все, что имеет, понял Саша. Остается надеяться, что хоть этот не гомосексуалист, подумал он.
Ачик опустился на ствол поближе к Ирке.
– Вах, усталь Ачик Робертович! – доверительно сообщил он, обращаясь больше к ней, чем к Саше. – Ходиль, ходиль, куда ходиль? Ти, женчина, тоже усталь?
– Меньше, чем Ачик Робертович! – отбрила та, демонстративно отодвигаясь.
Коммерсанта это не смутило, он пощипал свои жидкие усики и победно оглядел ее с головы до ног, стройных, длинных и туго обтянутых спортивным трико. Задержался взглядом. Вот горный человек всерьез на что-то рассчитывает, ехидно подумал Саша. Единоборства и лесбийская любовь станут для него безусловным сюрпризом. Эта наивно-завоевательная манера приезжих кавказцев вести себя так, словно кругом одни идиоты, его всегда раздражала. Когда их один-два – это выглядит просто смешно, когда больше – становится грустно от такого соседства. Он это хорошо знал, много ездил по тем краям. Менталитет. Слово хоть и дурацкое, но верное.
Потом Петр коротко, совсем по-армейски, скомандовал, и все двинулись дальше. О чем они, кстати, совещались так долго и вдвоем, словно отгородившись ото всех? Нет, об этом Саша подумал уже потом…
Временами Саше казалось, что этот первый, пожалуй, самый долгий день в Ващере никогда не кончится. Но он кончился, конечно, так же монотонно и незаметно, как и тянулся. Начало темнеть. Саша не сразу понял, что темнеть начало вокруг, а не в глазах. Если бы в глазах – он бы тоже не удивился. Сколько они отмахали, пожалуй, лучше не знать…
На ночлег расположились быстро. Геологи ловко развели костер, нарубили для лежанок мохнатый лапник, открыли консервы на ужин, повесили над огнем котелок с водой.
Дежурить первому выпало Ачику. На этом настоял Петр, чтоб дежурить у костра посменно, включая даму, раз она сама вызвалась идти с ними. Максимально выспаться должен каждый, вне зависимости от половозрелости, подчеркнул он. Половозрелось здесь ни при чем, машинально отметил Саша, не тот термин. Но в остальном все правильно и все понятно. Среди темных деревьев, кажущихся в сумерках враждебными и настороженными в своем бесконечном шуршании и поскрипываниях, спорить с ним не хотелось. И все-таки они как-то слишком быстро перешли на положение военного отряда, где приказ командира – закон для подчиненного, а кто начальник и кто дурак – явствует из устава, решил Саша. А где демократия, где – подискутировать об очевидном?
Впрочем, потом, все потом… Опустившись на свое жесткое, пахнущее землей и хвоей ложе, Саша с удовольствием потянулся. Расправил гудящие ноги. Только теперь, ложась пластом, начинаешь понимать, какая прелесть в этих туристических удовольствиях…
Деревья, ветки, стволы перед глазами… Бесконечная, бескрайняя зелень… И все так же гулко и монотонно шумит вокруг лес…
Едва Саша задремал, как его разбудили. Он почувствовал, как его осторожно трясут за плечо.
Открыв глаза, Саша увидел над собой склоненное лицо Ачика. Азербайджанский коммерсант был насуплен, деловит и озабочен.
– Слюшай, брат, ти Ирка будешь? – спросил он.
Вот тоже сексуальный террорист с национальным уклоном! Видимо, придется вмешаться. А то ведь прибьет красавица горного орла. Как муху прихлопнет, надает по самому менталитету… Предупредить или нет? Пожалуй, не стоит, решил Саша, настоящие орлы должны дробить камни собственным клювом.
– А что, уже дает? – лениво поинтересовался он.
– Пока не спрашиваль, – деловито сообщил кавказец.
– Ну, так ты спроси сначала… Потом кликнешь.
– Э, спрошу, брат Саша! Так спрошу!
Ачик Робертович быстро, как таракан, пополз в сторону. Саша понял, что уснуть ему пока не удастся. Ждал. Несколько минут было тихо, потом в тишине, внезапно и громко, прозвучал хлесткий, сухой удар. Затем – пронзительный, режущий уши визг, какой издает среди ночи кот, если ему неожиданно наступили на лапу.
Громко получилось! Показалось, что от стволов деревьев отразилось подобие эха. Саша приподнял голову. Как он и предполагал, источником звука оказался Ачик Робертович. Кавказец сидел на корточках, держался руками за лицо и вздрагивал узкими плечами. Постепенно затих.
– Э, женчина, я тебе лубить хотель! А ти мине убиль сразу! – сказал он с искренней, недоуменной обидой.
– И еще раз убью! – пообещала Ирка.
– Слюшай, чего хочешь, да?!
– Еще раз сунешься своими ручонками, точно убью! – насмешливо повторила Ирка. – Ты меня еще не знаешь, Ачик Робертович. И не советую!
– Кому надо, да?! – скандалил кавказец. – Кому тебя надо?!
– Кончайте там! – подал суровый голос Петр со своей лежанки.
– Э, брат, что кончай? Зачем кончай? Никто не начиналь, да!