Идолопоклонница
Шрифт:
Но даже если любила — что это меняет? Подлость всегда остается подлостью, и никакая любовь тут не может быть оправданием! И то, что Женя и сама в некотором роде уподобилась Пивоваровой, не совсем корректное сравнение. Потому что Алина Петракова ей совершенно посторонний человек, а потому она ее не предает. И вообще — разве Алина может быть подходящей женой Димочке? Это же абсурд! Кто он и кто она. Он — это же ОН, это же сам Дмитрий Городинский, непревзойденный гений, золотой голос современности! И кто такая по сравнению с ним Петракова? Полный ноль и абсолютное ничтожество! Это как раз Петракова нечестным путем завладела
— Знаешь, Жень, — после довольно долгой паузы продолжила Пивоварова. — Он такие слова красивые говорил. А про тебя сказал, что никогда не любил, мол, просто пожалел глупую забрюхатевшую девчонку. Говорил, что сугубо из жалости, понимаешь? Жалко, мол, дуреху, стало, куда она сама с дитенком денется? А потом, мол, понял, что на одной только жалости семью не построишь… Говорит, понял, что никогда не смогу полюбить ни ее, то есть тебя, ни ребенка твоего. Так и сказал: 'твоего', как будто сам к нему ни малейшего отношения не имеет. А тебя, говорит, давно люблю, давно в твою сторону посматриваю, да не хотел Женьку огорчать. Он ведь меня даже с мамашей своей познакомил, представляешь? Мол, знакомься, мамочка, вот моя любимая женщина, вот она, моя будущая жена. Какая, говорит, ты, мамуля, у меня молодец, какая мудрая и прозорливая женщина! Как сразу просекла, что Женька Денисенко — не моя половинка, ошибочка вышла. А вот Любаша Пивоварова — моя мечта, моя любовь до гроба!
Люба всхлипнула, налила водки, и, даже не предложив Женьке, махом выпила. Хрустнула огурчиком и продолжила:
— Представляешь, сволочь какая?! Я-то размякла от таких слов, расчувствовалась, как последняя дура, и даже не сообразила, что он таким макаром пытался к мамочке своей подластиться! Чтоб простила неразумного сына, чтоб в родной дом впустила. Ну, мамаша-то, знамо дело, на то и мать, чтоб прощать. Так что двери отчего дома распахнулись пред заблудшим сыном. А он, сволочь, пользуясь моментом собрал манатки и был таков. К мамочке вернулся, к папочке. А я одна осталась. И тоже с пузом. Слава Богу, срок еще позволял избавиться от приблудыша. И ведь как убеждал, гаденыш: 'Рожай, Любаня, обязательно рожай! Это мне Женькин ребенок даром не нужен был, а от тебя, от любимой женщины…'
И тут уже заплакала Любка.
— Нет, Жень, представляешь, какой козел, а? Только утром 'уси-пуси', мол, люблю и все такое, а вечером, как только от его мамаши вернулись, тут же манатки собрал. Хоть бы ради приличия переночевал, а уже утром ушел. Так нет же, он, видимо, еще у мамаши своей все продумал, решение принял. А по дороге домой ну такой ласковый был, такие слова говорил! А дома сразу переменился. Вот ей Богу, Женька, сразу! Только порог переступил, и сразу такой деловитый стал. Аккуратненько так рубашечки свои сложил, бритву, зубную щеточку. Даже, сволочь, зубную пасту забрал!
Женя слушала молча. Не перебивала, только ужасалась, как же их с Любкой угораздило влюбиться в такую сволочь. Это ж надо, даже зубную пасту забрал!
Пивоварова еще раз всхлипнула и улыбнулась натужно:
— Слушай, Жень, а может, нам бы радоваться надо, а? что избавились от такой сволочи? Представляешь, если бы он на тебе женился? Или на мне? Понарожали бы детей от этой скотины, всю жизнь пришлось бы этого урода терпеть, все его выбрыки. А он бы
Однако вместо радости Любка разревелась пуще прежнего:
— Ой, Женька, как я его люблю, эту паскуду! Ненавижу до смерти, и разлюбить не могу! А еще… у меня ведь теперь детей не будет. Так докторша сказала… Вот ты мне и скажи — стоят ли все эти мужики наших бабьих слез, а?! Мы их ненавидеть должны, а вместо этого убиваемся из-за них, как последние дуры!
— Это точно, — печально констатировала Женя. — Дуры и дуры, что тут скажешь?
И тоже всхлипнула.
Быть бы там всемирному потопу, да тут очень кстати подошел Антон.
— Эй, девчонки, вы чего грустите? Что за слезы? За подружку радуетесь? Или оплакиваете ее жизнь холостяцкую? Неправильно это. На свадьбе надо веселиться, а не слезы лить. Жень, пошли танцевать? Нам с тобой по статусу положено хотя бы один танец станцевать. Не возражаешь?
Нет, Женя не возражала. И даже одним танцем не ограничилась. Танцевать с Антоном оказалось не только довольно удобно, но и приятно. Даже где-то уютно. В какой-то миг ей даже показалось, что хорошо бы вот так всю жизнь и протанцевать, положив голову ему на плечо. Как-то так спокойно и надежно было в его объятиях, и уже не вспоминалось ни о каком черном списке. Осень и кленовые листья и вовсе словно выпали из ее сознания. Только спокойствие и уют, и ничего кроме. А потом вдруг Женя устыдилась своих мыслей: да что же это она, о чем только думает? А как же Дима?!
Глава 13
Едва вернувшись с гастролей, Городинский тут же объявился на Женькином горизонте. Ее радости не было предела: соскучился, миленький! То-то!
Откинувшись на подушку, Дима довольно простонал:
— О, детка, ты прелесть!
Женя молча улыбалась и ждала, когда же он прибавит излюбленную свою фразу. И Дима не заставил ее долго ждать:
— Не то, что моя старая грымза! Ах, если бы ты знала, как мне надоело ласкать ее телеса!
Первое время это дополнение коробило Женьку. Да, конечно, ей нравилось ощущать себя королевой на фоне Алины, но как-то это не по-мужски, когда одну женщину в постели сравнивают с другой. С законной.
И все-таки он Женькин! Пусть не совсем, пусть всего на час, но сейчас он только Женькин! Именно в эту минуту он полностью принадлежит ей, ей одной! Это ли не счастье? Не за это ли счастье она боролась так долго? Не к нему ли шла через все тернии?!
Дима посмотрел на наручные часы, которые не снимал даже в постели, поцокал языком:
— Ай, детка, мне уже пора. Ну что за жизнь, ну почему я не могу позволить себе хотя бы пару лишних минут наедине с любимой женщиной?!
Женька ненавидела его часы. Ах, как в такие минуты ей хотелось шарахнуть их об стену, чтобы они больше никогда не отвлекали любимого от нее, чтобы не забирали, не напоминали ему о существовании остального мира!
Застегивая брюки, Дима по обыкновению встал напротив плаката с собственным изображением. Плотоядно улыбнулся, сытым, довольным голосом не то спросил, не то подтвердил: