Иду на вы
Шрифт:
Ощетинившихся мечами да рогатинами гридней было не взять вдруг, но нурманы и не спешили. Почто? Отступать древлянам некуда. Ударить слитно, единым разом, не оголив при том спины, они ныне тож не могли. Потому, хирд стоял теперь редким строем. Этак, не мешая соратникам, и мечом, и топором махать сподручней.
Охочие до воинских забав нурманы, казали друг перед дружкой удаль да сноровку, наскакивая на древлян. Но и те чай не намедни оружие в руки взяли. Вороги откатывались кто оглушённый мечом по шлему, кто с ушибленным, а то и с порубленным плечом, а иной с выбитыми окаёмкой щита зубами.
Иное дело - нурманы с копьями.
Тяжёлым да длинным жалом нурманского копья можно рубить, будто мечом, не подходя, однако ж, к супротивнику близко. Древлянам, держа строй, от такого удара уйти нет мочи. Щитом, разве, прикрыться, но ежели ворог собьёт щит вниз, то скоро уколет затем в голову.
Нурманы так и поступали. А те из них, кто с копьём половчее, исхитрялись в последний миг отвести его назад и уязвить поднявшего щит древлянина в открытый живот, либо в ноги.
Кольчугу разрубить трудно, но острое жало её пробивает, и гридни, то один, то другой были изранены. Какие легко, оставались в строю, а те что тяжко, не желая стать обузой соратникам, бросались на ворога - коль не сразить последним ударом, так хоть упасть помехой под ноги.
Княжьи ратники теперь уже сломить хирд не надеялись. Однако, и о пощаде не помышляли, ведая - покуда держат они нурманов подле себя, горожане могут уберечься в лесу от погибели да полона.
Многие гридни прежним битвам счёт потеряли. И для Мала эта сеча не была первой. Но, хотя не мог он припомнить, чтобы случалось хуже чем ныне, последней её, не в пример своим гридням, называть не спешил. На то и князь!
Не великая, но всё ж, оставалась надежда, что ежели б довелось ему одолеть в поединке Свенальда, то может статься, и вышло б ещё обороть нурманов.
Князь выглядывал среди ворогов воеводу, но покуда напрасно - либо не повстречал, либо не признал под личиною шлема. Да, и нурманы не больно-то позволяли глазеть по сторонам.
Рослый широкоплечий вой выскочил, вдруг, перед Малом, и высоко замахнувшись топором, обрушил его на князя.
По всему видать, юный ещё - сноровкою не богат, зато силушкой не обнесён. На неё, поди, и уповал.
Немудрёный удар вышел могучим. Попади по доске, так небось, расщепил бы, но князь, присев, подставил под топор умбон. Лезвие впилось в мягкое железо, однако вреда не причинило. У Мала лишь рука онемела, но с ответом он не замешкался.
Свой щит нурман держал у груди, оборонив и живот и лик, а вот согнутая в колене нога, на какую опирался, осталась открытой. Коротко взмахнув чеканом, князь вогнал его в бедро супротивника, и тут же, распрямившись, толкнул того щитом. Нурман подался назад, да не устояв, повалился навзничь.
Мал разглядел как из раны возле паха родником бьёт кровь. С таким увечьем воину не то что до утра, а и до полуночи не дожить.
Нурманы взвыли с яростью и досадой, а Мал, чуть опустив щит, чтобы те увидали как улыбается, крикнул задорно, заглушая грохот битвы:
– Что же воевода ваш за спинами отроков неумелых хоронится?! Или мать его с зайцами в лесу любилась?! Свенальд! Я - князь древлянский! Коли не трусишь, ходи ко мне железом звенеть!
Ответа Мал дождался не сразу. Сперва увидал как попятились, оставляя место поединку, притихшие вороги, а затем, и впрямь из-за их спин, выступил вперёд грузный воин. Хотя лик его скрывала витая личина, Свенальда князь узнал.
Заплетённая косой борода воеводы клином опускалась на широкую грудь, едва не доставая до выпиравшего над кожаным поясом пуза. Казалось, кольчуга на нём того и гляди распустит плетение, но меж тем, ступал Свенальд мягко да ловко, по-кошачьи. Правою рукой поигрывал тяжёлым варяжским мечом, будто малец прутиком. В левой держал небрежно опущенный вдоль бедра щит. Кованная кайма его да умбон были узорными, а на крашённых охрой досках чёрнела рунами хвалебная драпа[115]. По такому, и не ведая, враз признаешь знатного воя.
Воевода, подойдя неспешно, стал от князя шагах в четырёх. Осклабился и молвил, вроде как даже и без злобы:
– Злословить ты, Мал, горазд, что старуха сварливая. Бьёшься так же, или как мужу подобает?
Князь собрался ответить, да Свенальд не позволил. Широко шагнув, занёс над головою меч, но бить не стал, а крутанулся резво, и с разворота ударил уже в другой, необоронённый бок. Замешкайся Мал хоть на миг, и точёное железо рассекло бы тело наискось пониже выи, а то и вовсе голову б снесло. Князь едва успел пригнуться, однако вослед за мечём, Свенальд пустил щит. Будто лебедь крылом бил. Мал отступил на полшага, но окованный край, всё же задел плечо.
Кабы не был князь разгорячён боем, то уронил бы оружие, а так удержал. Ещё и в ответ ударил. Бестолково, правда - Свенальд легко поймал на щит княжий чекан и тот увяз в липовых досках.
Не напрасно нурманы щиты из липы ладят, а не не как древляне - из дуба. Дуб, хоть и крепок, да расколоть его проще. Так и вышло.
Воевода повёл плечом, и потому только не выдернул чекан у князя, что был он петлёй прихвачен к руке. Не давая Малу опомниться, Свенальд осыпал его ударами. Меч нурмана замелькал, что стриж в небе. Князь лишь укрываться успевал. Летели во все стороны дубовые щепы. Кованные железные полосы, что лучами расходились от умбона, и те харалуг рубил без труда. Скоро Мал, отступив, отбросил побитый щит. Успел потянуть из ножен кинжал, однако первым же ударом воевода сломал его клинок. Перекрестие, правда, вражий меч удержало, но Свенальд с силою двинул своим щитом князя. Тот не устоял и тяжко припал на колено. Склонился.
Заулюлюкали нурманы. Древляне, глядя угрюмо, молчали.
Свенальд, силясь единым ударом рассечь хребет, аж выгнулся в замахе. Казалось, ныне уж Малу погибели не избежать. Да только, хоть и был воевода умудрён в ратном деле, а нехитрой уловки не разгадал, решил, что и впрямь устал супротивник. Тот же, распрямился нежданно, и пока Свенальд замахивался, снизу ударил его в неприкрытую справа грудь.
Князь, как вой бывалый, почуял, что пробив кольчугу уязвил ворогу плоть, да неглубоко, рёбра не разрубил. Однако, и того хватило, чтобы от боли Свенальд подался назад, так и не ударив уже занесённым мечом. Мал же, подхватив его под колено, толкнул плечом под дых, и опрокинув, повалился сверху. Лёжа рубить несподручно, а покуда вставать станешь, да замахиваться, воевода опомнится да извернётся - хоть и ранен, а крепок. Будь кинжал целым, враз бы всё решил, а так резанул чеканом по глотке, но оплошал. Чекан - не нож, зацепился бородкой за бармицу. И воевода дожидаться покуда его прирежут не стал - ухватился за рукоять, не позволяя дале давить. Князь уж всем телом навалился, но вдруг от звона враз лишился слуха. Сразу же потемнело в очах, и он без чувств скатился наземь.