Иду за тобой
Шрифт:
– Ты все-таки считаешь, что это не случайность?
– Я не знаю, что считать, но пока убийца не найден, я не могу жить спокойно.
– Но что мы можем предпринять? Мы и так изрядно покопались в прошлом отца, не найдя никаких реальных зацепок. Предлагаешь дальше кататься по девчонкам?
– Не знаю, - пожала я плечами, нервно расхаживая по кухне, - но бездействовать не могу. Пожалуй, съезжу к следователю, может, у него появилась новая информация.
– И он захочет ей поделиться?
– усмехнулся Рома.
– Может, и захочет.
– Поехать с тобой?
– Останься дома. Чем меньше нас видят вместе,
Никулин оказался на месте и принял меня сразу, был, кстати, удивлен.
– Что-то случилось?
– поинтересовался, рассматривая меня.
– Нет, - я уселась на стул перед его столом, - просто ехала мимо, хотела узнать, нет ли новостей.
– Что вы имеете в виду под новостями?
– усмехнулся Алексей Викторович, беря ручку и начиная вертеть в руках, поглядывая на меня с интересом. Я пожала плечами.
– У вас есть какие-то версии? Я... Неизвестность меня выматывает.
Он вздернул брови.
– К сожалению, порадовать вас нечем. Мы работаем, но результатов пока нет.
– А эти люди из Москвы...
– Они появились?
– Нет, - мотнула я головой, - вы считаете, они могут быт связаны со смертью Жени?
– Не имею представления, Елизавета Владимировна, но если кто-то появится или произойдет что-то, что на ваш взгляд может помочь в расследовании, вы можете позвонить мне в любое время.
– Хорошо, - я поднялась, понимая, что зря приехала: и сама ничего не узнала, и следователя встревожила. Рома с Машкой правы: своей поспешной деятельностью я только все порчу.
Домой я ехала в расстроенных чувствах. По всему выходило, что я снова зашла в тупик. При этом полученной информации хватит, чтобы переваривать до конца жизни. Я уже припарковалась на своем месте во дворе и вылезла из машины, когда заметила неподалеку черный джип, рядом с которым стоял мужчина лет тридцати пяти, высокого роста, крепко сложенный, лысый, на глазах солнечные очки, одет в джинсы и белую футболку. Очки он снял, наблюдая за моим приближением. Голубые глаза были маленькими, с опущенными кончиками век, словно он не выспался, но взгляд цепкий, пронзительный, маленький нос и пухлые губы, на щеках легкая темная щетина. Сталкиваться с ним не хотелось, но дорога в подъезд лежала четко мимо его машины. Судя по тому, как субъект меня рассматривал, появился он здесь по мою душу. И правда, только я оказалась у машины, как мужчина, отлепившись от нее, улыбнулся, весьма по-доброму, кстати.
– Елизавета Владимировна Романова?
– поинтересовался красивым хрипловатым басом, я, затормозив, кивнула.
– Я бы хотел поговорить о смерти вашего мужа. Я представляю московскую фирму, мы с вашим мужем находились в тесном сотрудничестве. Потому внезапная гибель нас очень заинтересовала.
– Понимаю, - снова кивнула я. Вот и москвичи пожаловали. Интересно, Петренко провел им инструктаж? И как мне себя вести, учитывая те данные, которые мне поведал Ярослав Александрович?
– Мы можем поговорить?
– спросил мужчина тем временем.
– Да, пожалуйста, только вы не представились.
– Простите, - спохватившись, он улыбнулся и протянул мне руку, - Веселов Антон Константинович, фирма "Компас", мы занимаемся строительством.
– Очень приятно. Если хотите, можем подняться ко мне домой.
– Давайте лучше в кафе. Садитесь в машину, я нас довезу.
Мы разместились в небольшом кафе неподалеку от дома. Надо сказать, Антон Константинович задал множество вопросов, но неожиданных среди них не было, и я на все ответила, не таясь. Не знаю, что он вынес из этой беседы, но к концу ее выглядел весьма довольным.
– Спасибо вам, - сказал мне, расплачиваясь.
– Если у вас появится какая-то информация...
– Я сообщу вам, - кивнул он.
Мы обменялись номерами, Антон вдруг спросил:
– Вы ведь живите сейчас вместе с сыном Евгения?
На мгновенье растерявшись, я кивнула.
– Пока идет следствие, ему не уехать, я предложила остаться в моей квартире, - я почувствовала, что оправдываюсь, и разозлилась на саму себя, к тому же, Веселов понимающе кивнул и так улыбнулся, что у меня не осталось никаких сомнений в его мыслях.
– Насколько я понял, вы не близко знакомы?
– Женя и Рома не общались много лет, и мы впервые увиделись незадолго до случившегося.
Веселов кивнул, я ожидала еще вопросов, но на этом разговор был окончен. Моя беседа с Петренко так и не всплыла, мне оставалось только гадать, рассказал ли он Антону о том, что мне известна истинная Женина профессия.
Я вдруг представила, как это все происходило. Вот он сидит в офисе, получает заказ и начинает продумывать, как его лучше провернуть. Ищет потенциальных клиентов, договаривается о встрече, в этом время изучая свою жертву. Я живо видела, как он стоит над кем-то с пистолетом в руке, поднимает ее и делает выстрел, один, другой, и выражение лица его при этом не меняется. Потом он едет домой, по дороге развлекаясь в машине с какой-нибудь школьницей. Я встречаю его ужином и разговорами ни о чем, он отправляется в ванную, затем ложится в кровать, желает мне спокойной ночи и мирно засыпает.
А я живу и ничего не знаю. Сколько раз он мог убить меня, решив, что я этого заслужила, изменив ему? Нет, он бы так не поступил. Теперь бы не поступил. Тогда, будучи молодым, он поддался эмоциям, убил из чувства мести, он был готов пойти на что угодно, согласился стать киллером ради того, чтобы отомстить. Но столько лет посвятив этому делу, став в нем профессионалом, подчинив свою жизнь тому, чтобы отбирать ее у других, делая это искусно и ловко... Он бы не прокололся так глупо, он бы придумал идеальное убийство. Можно сколько угодно писать на моей фотографии, что я скоро умру, кидать в нее дротиками, но смерть моя выглядела бы так, что никто никогда не связал бы ее с ним.
"О чем я вообще"?
– растерянно подумала я, заходя во двор. Непроизвольно взгляд метнулся в сторону детской площадки, я замедлила шаг. За кустарником, густо разросшимся вокруг качелей, стоял мужчина. Низко сдвинутая кепка и опущенная голова не давали разглядеть его, к тому же листва мешала. Я остановилась и уставилась на него. Он не двигался с места, поднял руку и быстро приподнял кепку в знак приветствия. Точь-в-точь как той ночью, и мои сомнения отпали. Вместо страха напала злоба и отчаянье, повинуясь импульсу, я бросилась в сторону детской площадки. Мужчина, развернувшись, быстро удалялся из двора. Я прибавила скорости, он побежал, завернул за угол. Когда я оказалась там, смогла обозреть дорогу с притулившимися на обочине машинами и мерно прохаживающимися людьми. Метнувшись по сторонам, я констатировала, что мой наблюдатель исчез.