Идущие сквозь миры
Шрифт:
Минут через двадцать мы вышли на перекресток тоннелей, где, как выяснилось, и располагалось то, что нам было нужно. Это была выгородка из клепаного металла, покрашенного зеленой краской. Мой проводник без звука распахнул дверь и втащил меня внутрь.
Вся она была сплошь уставлена самой разнообразной техникой, так что непонятно было, как в ней помещается хозяин — худой костистый парень лет двадцати пяти, в одних шортах, с крашенными в красно-рыжий цвет волосами и татуированной медузой на пересеченном рваными шрамами пузе.
Сопровождавший меня что-то ему прошептал на ухо, и тот полушепотом потребовал от меня фото.
Голографические фото, сделанные вчера, перекочевали в его руки и исчезли в карманах шорт.
После этого он извлек непонятно откуда кучу разномастных документов. Некоторое время рылся в них, задумчиво перебирая и внимательно изучая, неслышно шевелил губами — словно это были скрижали некоей мудрости.
— Стандартный матрикул подданного второго класса — пойдет? — наконец сообщил он.
— Пойдет, — кивнул я, подумав, что для общения со здешним людом вполне хватило бы двух слов: «пойдет» и «сделаем».
— Сделаем, — с равнодушной ленью сообщил хозяин. — Однозначно сделаем.
— Наличными? — Это был и вопрос, и условие одновременно.
Я сунул руку за пазуху, почувствовав спиной, как напрягся мой провожатый, и вытащил пакетик с кредитками.
Разложив их перед собой веером, как карты, он потыкал в две или три наугад чем-то вроде толстого алюминиевого карандаша.
Никакого внешнего эффекта это не возымело, но он, похоже, остался доволен. Отобранные из пачки документы были засунуты в какое-то устройство невообразимого вида, явно собранное из бренных останков десятка почивших от старости агрегатов.
— Мухобойка не требуется? — так же без выражения спросил красноволосый, когда все кончилось. — Отдам недорого.
— Сколько? — подстраиваясь под его тон, бросил я.
— Три синих.
— Что так дешево?
— Так ведь грязная мухобойка, три тушки на ней висят, — лениво сообщил он.
— Нет, пожалуй, не требуется, — подумав, ответил я.
— Ну, хозяин барин, — так же лениво ответил он. — А «фонарик»? Слабенький, правда, всего на шесть пшиков. Можем и «трясучку» организовать — это проще всего…
Я догадался, о чем идет речь.
Тут, кроме огнестрельного оружия, в последнее время появились лазерные ружья и пистолеты — дорогие, не очень надежные и поэтому мало распространенные.
Было тут и электрическое оружие. На местном языке оно именовалось «молниебой», а на здешней фене — «трясучка». Сначала луч лазера создавал канал ионизированного воздуха между стрелком и целью. А потом через него разряжался конденсатор. Ручные разрядники могли лишь оглушить жертву. Большие пушки, установленные на катерах и боевых машинах, были вполне способны сбить самолет или сжечь дом.
Но и этим я не заинтересовался — огнестрельное оружие все же как-то более привычно.
— Тогда вы свободны, — сообщил он мне.
— А…
— Завтра бумаги будут готовы. Вам их доставят в гостиницу, — отрезал он. — Не беспокойтесь, будут лучше настоящих.
И сопровождающий вывел меня из клетушки.
Мы прошли низким штреком с цилиндрически выгнутыми стенами, облицованными исцарапанной и потемневшей нержавеющей сталью. Прошли заполненное людьми обширное низкое помещение с разбитыми барельефами на потолке — возможно, древнее бомбоубежище.
Поднявшись по крутой и жутко длинной винтовой лестнице, мы миновали ряд просторных и пустых полутемных залов с остатками каких-то машин. Мы шли бесконечной вереницей сумрачных переходов, лестниц, коридоров, уходящих то вверх, то вниз, мимо железных дверей и заржавленных люков. В этой части подземелий люди попадались нечасто.
Когда я окончательно запутался и уже начинал вновь опасаться за свою судьбу, мы остановились перед старой дверью с облупившейся краской.
Поколдовав над замком, он открыл ее и почти выпихнул меня наружу.
Обернувшись, я обнаружил, что дверь вновь заперта и выглядит так, словно ее не открывали уже как минимум лет десять.
Я стоял в каком-то глухом дворике, окруженном с четырех сторон глухими стенами с несколькими темными окошками. Напротив меня чернел зев подворотни.
Выйдя из двора на узкую улицу с редко проносящимися машинами, я не без опаски огляделся. Места были абсолютно незнакомые, и план города помочь тоже ничем не мог.
Час с лишним я блуждал, прежде чем вышел к эстакаде монорельса и, пройдя еще с километр, наконец увидел платформу. Впечатление было такое, что под землей я прошел куда больше, чем показалось вначале.
Еще час я катался на монорельсе, трижды переходя на узловых станциях, прежде чем попал к почти родному отелю.
Вечером следующего дня в гостиницу явился посыльный — прыщавый юнец лет пятнадцати, с неприметной внешностью — и принес нам пакет с нашими бумагами.
Мидара отныне стала «Тэльдой Миккхан, замужем, двое супругов». «Супругами» стали Рихард и Ингольф. Имена, которые им дали, можно было запомнить лишь с великим трудом. В графе «профессия» у всех троих стояло: «коммивояжеры».
Ильдико так и осталась Ильдико, превратившись в мою жену.
Третьей супружеской четой в нашей компании стали Дмитрий и Таисия.
Файтах была зарегистрирована как дочь Ингольфа от первого брака (зачатой им, надо думать, лет этак в четырнадцать), страдающая душевной болезнью и расстройством речи.
Все — уроженцы самых разных мест, кажется, каких-то медвежьих углов Земли-Таххара. Единственное общее — все имперские подданные второго ранга.
Тут нужно краткое пояснение. Все провинции империи Таххар, то есть девяносто процентов планеты, делятся на три категории. Первая — полноправные имперские земли: это не только собственно Таххар, но, например, и Австралия с Новой Зеландией (последняя — что-то вроде огромного дачного поселка, где нет ничего, кроме вилл и имений высшего слоя). Второй вид — территории, хотя и не дотягивающие до полноправного статуса, но все же отличающиеся известным уровнем цивилизованности.