Идущие сквозь миры
Шрифт:
Впервые я услышала от него о существовании слуг, хотя догадывалась, что в таком доме они просто обязаны быть. Может быть даже, эта служанка была на моем месте — и не раз… Когда она появилась из дверей лифта, я поняла, что ошиблась.
То была маленькая сутулая пожилая женщина, весь облик которой напрочь отвергал саму мысль, что когда-либо она предавалась любовным утехам.
Инстинктивно потянулась за покрывалом и вновь поймала его веселый взгляд. И тоже улыбнулась. Ладно — скрывать и самом деле мне уже нечего. Да еще от служанки. Тем более что она уже уходила, исчезнув бесшумно, как тень, — так же, как и появилась, — поставив перед нами блюдо с несколькими маленькими тарелочками и дымящимся горшком.
Он долил в чай из фигурного кувшина той коричневой виноградной дряни, которую очень любят Дмитрий и Василий, именуя ее словом «коньяк» и всячески ею восхищаясь. Протянул сосуд мне. Я не отказалась, надеясь, что чай отобьет вкус этого свиного пойла.
Взяв горшочек, принялась тянуть через соломинку горячий напиток.
Еще раз посмотрела мысленно на себя со стороны. Голая девка, бесстыдно выставившая перед мужиком все прелести, как ни в чем не бывало уселась и лакает горячительный напиток. Ну и ладно. Почему бы и нет? Живем ведь лишь раз, и не часто выпадает такая возможность — получить от нее хоть немного простых человеческих радостей. Почему я должна быть исключением из правил, ведь неизвестно, что ждет меня впереди?
Дмитрий
Началось с того, что пару дней назад Файтах внезапно попросила нас сводить ее куда-нибудь — хотя бы в гостиничный бар.
Она вела себя как капризная девчонка. Она все время хныкала, что раз уж мы взяли ее в плен, то должны проявить хоть немного сочувствия, что она была в нескольких мирах, а почти ничего не видела, что Таххар — такое замечательное место, а она вынуждена знакомиться с ним только по голо, что она измучилась, сидя в четырех стенах, и тому подобное.
Странно сказать, но тогда мы почти обрадовались, что ставшие почти неотъемлемой ее чертой апатия и тоска наконец-то отступили и теперь можно будет делать из нее полноценного члена команды.
Зачем это нам, мы толком не знали. Наверное, подсознательно мы чувствовали ответственность за нее, а может, где-то и вину.
Вообще, у меня, как у второго человека в команде (так, по крайней мере, сложилось явочным порядком), была мысль оставить ее тут, а заодно с ней — и весь балласт: Тронка и семейство Ван Даммов.
Естественно, не насильно — за вычетом, может быть, Файтах. Просто, по моему мнению, мира, более удобного для поселения — в смысле обыденной жизни и спокойствия, — на нашем пути уже не попадется (не считая разве что моей родины).
Я даже собирался переговорить об этом с ними, но все откладывал, тем более что без совета с Мидарой делать это не считал возможным.
Но я отвлекся.
Разумеется, ни в чем таком Файтах мы не заподозрили.
Куда и зачем — ей, одинокой, не знающей языка и не имеющей такой удобной вещи, как лингвестр? Неужели участь бездомной, безъязыкой бродяжки так уж привлекательна?
Признаюсь, никто не ждал от этой девицы подобного коварства и изощренности.
Мы, в конце концов, всего лишь люди.
И вот сегодня, после того как Василий ушел в город, Ингольф с Таисией взялись сводить ее в развлекательный центр, располагавшийся в одном квартале от отеля.
Дальнейшее объяснять не нужно. После очередного аттракциона они обнаружили, что знатной юницы рядом нет. Целый час они бегали среди веселящихся людей, надеясь, что она просто заблудилась, и спрашивая у встречных-поперечных: не видели ли они высокую девушку с длинными черными волосами, в лиловом платье?
Затем кто-то подсказал им, что видели ее на станции монорельса.
И тогда им стало ясно окончательно, что Файтах просто надула их и теперь искать ее бесполезно.
И вот сейчас всхлипывающая Тая забилась в самую дальнюю комнату, а Ингольф молча сидел за столом, угрюмо подперев ладонями голову.
А мы, включая и Тронка, обдумывали: как нам быть?
Мидара
Пожалуй, подобного выбора передо мной не стояло никогда. Приходилось выбирать между свободой и жизнью. И между жизнью и смертью — что да, то да.
И между смертью быстрой и отложенной — тоже. Впрочем, нет: тогда выбора не было.
А вот теперь… Я должна была выбирать между обычным человеческим счастьем — счастьем немедленно и сейчас — и своей мечтой. Судьба готова была предложить мне это счастье — кажется, впервые за всю жизнь. Поселиться тут, в этом самом благополучном из миров, где я побывала, стать женой почтенного человека, искренне полюбившего меня, и матерью его детей… Путешествовать по Земле в свое удовольствие (побывала в сотне миров, а много ли видела?). Слетать на другие планеты и посмотреть из космоса на Землю. Наконец, просто пожить в своем доме, вечерами пить через трубочку местный ароматный чай в обществе мужа. Воспитывать детей, потом дожидаться внуков… Сохранить молодость и красоту еще лет на тридцать, самое меньшее. Прожить до ста лет, а если очень повезет — то и до двухсот… И не нужно было для этого никаких усилий — просто сказать «да»…
Только для этого Мидаре Кэйтан придется окончательно умереть, уступив место Тэльде Тцар, мелкой авантюристке, которой несказанно повезло охмурить богача.
Отказаться от того, что было моей тайной надеждой и стало смыслом жизни. Больше никогда не увидеть мест, где родилась и выросла, не возжечь огонь на священном камне рода… Не вернуться домой, чтобы… нет, не отомстить, ведь даже к тем, кто лишил меня всего и обрек на позорную участь рабыни для солдатских утех, я не испытываю ненависти: ведь, если бы случилось победить Совету Властителей, разве не сделали бы мы с нашими врагами то же самое, что они с нами? Разве не сочла бы я своим долгом отправить в казенный веселый дом дочерей и сестер моих судей?
Нет, просто воздать по заслугам тем, кто вверг Йоорану в кровавые бедствия. Зачем же тогда я покинула своих хозяев-хэоликийцев, поставив все на карту? Я ведь вполне могла и дальше существовать, наслаждаясь скромными радостями жизни на базе.
Мне ведь надо не так уж много.
Жила бы, не особенно напрягаясь, выдала бы Тейси в свое время замуж, а со временем нашла бы мужчину, который стал бы отцом моего ребенка: слава богам, маги подремонтировали мою испорченную прежней жизнью утробу.