Идущие сквозь миры
Шрифт:
И только потом я обратил внимание на пятого из вошедших, в котором, почти не удивившись, узнал человека, подвозившего Мидару несколько недель назад.
Высокий, импозантный мужчина средних лет, с сединой на висках, но подтянутый и моложаво выглядевший, скромно одетый. И державшийся даже не уверенно… Нет, уверенно — нарочито уверенно — держался тот же Хатонар (кстати, при его появлении слегка стушевавшийся). Этот же выглядел, так сказать, сверхуверенно. И вместе с тем естественно. От него исходило спокойное и благородное достоинство. Не нужно было видеть выражение его лица, когда он смотрел на Мидару, чтобы понять, зачем он тут…
Да, в такого можно было влюбиться. Пожалуй, подумал я, они с Мидарой смотрятся идеальной парой.
При этой мысли я почувствовал укол ревности.
«Кой черт? — одернул я себя. — В конце концов, она свободный человек, и если ей посчастливилось найти…» И тут мысли мои приобрели совсем другое течение.
Ни за что на свете не поделился бы ими с капитаном, да и с кем-то из товарищей тоже.
«Что, если, — подумалось мне, — вся эта история с гравипланом — ловко подстроенная ловушка, чтобы без помех повязать нас? Вдруг Мидара преподнесла своему избраннику в приданое не что иное, как Застывшее Пламя, да и нас заодно с ним?»
Тем временем седой внимательно оглядел нас, пожал плечами, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Вот вы, стало быть, какие…»
А потом перевел взгляд на Мидару. Взгляд его был требовательный и, я бы сказал даже, приказывающий.
Она решительно шагнула вперед.
Трое бойцов синхронно напряглись, а их лопатообразные кисти чуть зарылись в складки плащей.
Двое явно «держали» нас, третий пристроился прямо за спиной Мидары.
— Значит, так, друзья, я остаюсь здесь, — на одном дыхании выпалила она. — Таково мое твердое решение, и я от него не отступлюсь. Так что возвращаться вам придется без меня. Вы знаете, что я честно выполняла свой долг перед вами и упрекнуть меня не в чем. Вспомните Роттердам и Ангрон…
И прежде чем я что-то понял, распахнула ворот блузки.
— Тейси, прими мой знак! — С этими словами она стащила с шеи Пламя и протянула его в расслабленной кисти оторопевшей Тае. — Храни его и будь его достойна…
В ту же секунду цепь в ее резко рванувшейся в сторону ладони превратилась в сверкающую плоскость, и тип, стоявший позади нее, рухнул с разбитым виском.
Все во мне содрогнулось от столь неуважительного обращения с Застывшим Пламенем.
В следующий неуловимый миг она повернулась на носке, прыгнула вбок, и ее нога ударила под немыслимым углом вверх, врезавшись в грудь второго из квадратных. Тот едва не кувыркнулся через голову, словно его била не женщина, а лошадь, упав на спину.
С воплем «Держи Хатонара!!» она метнулась вперед, ко все еще безмятежно улыбающемуся хозяину яхты, в броске дважды сделав «колесо», чем сократила расстояние до цели чуть ли не вдвое.
Первым из нас, как и положено типичному варвару, среагировал скандинав.
С места, как гигантская лягушка, прыгнул он вперед, и уже через пару мгновений его кулак встретил лицо поднявшегося с бетона охранника, кинувшегося следом за Мидарой.
Перескочив через рухнувшего навзничь амбала, он, рыча, сцепился с последним из охранников, который, рефлекторно прикрывая собой седого, пытался вытащить пистолет.
Тем временем Мидара налетела на растерянно шарящего по карманам Хатонара, только-только начавшего проникаться ситуацией, и, чуть подпрыгнув, вонзила ему в стопы каблуки своих жутких сапог, одновременно ударив сомкнутыми руками в лицо.
Жалобно вскрикнув, он закрыл лицо руками, но следующий удар — коленом в пах — заставил его, согнувшись пополам, схватиться совсем за другую часть тела.
И в тот же момент телохранитель, сбитый с ног Ингольфом и успевший к этому времени вновь подняться, повинуясь жесту седого, вновь ринулся в бой — но вовсе не на выручку сцепившемуся со скандинавом товарищу, а на капитана.
— Не стре…!!! — подавившись криком, бросила Мидара, разворачиваясь к новому противнику.
Но и без ее команды было ясно, что лучше не привлекать внимания к происходящему тут. Еще не хватало, чтобы сюда сбежалась половина космопорта.
Мидара сделала обратное сальто, уклоняясь от попытавшегося сграбастать ее бойца, и в момент, когда переворачивалась в воздухе, ударила обеими ногами ему в грудь.
Он устоял — должно быть, под плащом на нем был бронежилет — и кинулся на нее. Она рухнула на плиты, опять чудом уклонившись от его медвежьих объятий, из которых уже не вырвалась бы, в перекате уйдя от удара ногой, грозившей вышибить из нее дух.
Вновь она была на ногах: я не уловил даже, как ей это удалось. То, что происходило дальше, напоминало со стороны некий танец смерти. Сила и тупая мощь против ловкости и быстроты, топор против сабли, тигр против змеи.
Он двигался заметно медленнее Мидары, хотя, пожалуй, быстрее любого из нас, стараясь ухватить ее и подмять по-медвежьи под себя. Удайся ему это — схватка была бы, скорее всего, кончена в пользу седого.
Но схватить Мидару ему не удавалось — всякий раз в последний момент она уклонялась, обманывая его стремительными, следующими без перерыва один за другим финтами, уходами, высокими прыжками с переворотами. А мы стояли и смотрели на происходящее, словно завороженные этой бешеной пляской, где секунды растягивались десятикратно.
Искусство рукопашного боя у таххарцев так особо и не развилось — слишком быстро тут от единоборств и молодецких схваток грудь на грудь перешли к массовым армиям в сотни тысяч бойцов. А в нынешнее технизированное время, наверное, телохранителей тут учили владеть оружием, а не обходиться без него.
Выйдя из ступора, сбоку на телохранителя зашел Секер Анк, надеясь хотя бы отвлечь его внимание от капитана. Вернее, попытался зайти. Взмах кулака на развороте — обычный, как говорят у меня на родине, «ресторанный» удар с проносом, — и с залитым кровью лицом наш товарищ упал на колени. Сзади с импровизированной удавкой, изготовленной из кушака, подскочил Рихард — и еле успел уклониться от удара ногой: у телохранителя словно были глаза на затылке.
И в этот же момент Мидара вновь перешла в атаку.
Руки ее распростерлись наподобие крыльев орла, и нацелившиеся перехватить их лапищи последнего из бойцов схватили только воздух. Ноги стальными пружинами подбросили тело в высоком прыжке, и ладони в стремительном ударе сомкнулись на шее врага.
Без звука он упал ничком на бетон.
И только тут я сорвался с места, чтобы принять участие в схватке.
И снова замер, не отрывая взгляд от дула толстоствольного лазерного пистолета, смотревшего мне в лицо. Седой успел достать его прежде, чем Ингольф, успевший разделаться с последним из громил, смог до него добраться. И теперь скандинав стоял перед ним, обреченно опустив руки, в одной из которых был зажат револьвер, отобранный у валявшегося у его ног противника.