Идущие сквозь миры
Шрифт:
Мне не раз приходилось убивать, но лишь людей, которые заслуживали смерти.
Приходилось пытать — но я не понимала тогда, что к чему, и была убеждена, что это правильно.
Но разве можно сравнивать то, что я делала раньше, и то, что собиралась сделать сейчас? Пусть Дмитрий с Василием говорили, что всему виной были неведомые хозяева летающих дисков, — они могут думать так сколько угодно. Но я-то знаю — никакое колдовство и никакие излучения не заставят человека делать то, что противно его душе…
Неужели это я была готова обречь на муки и позор девушку, ни в чем передо мной не провинившуюся. Угрожала оружием той, которую, как мне казалось, любила и люблю. А если бы я спустила курок? Как я смогла бы жить дальше? Лишив жизни ту, которую люблю и перед которой, между прочим, виновата?
Когда я ее увидела в толпе пригнанных на продажу рабынь, то даже вздрогнула: она была так похожа на мою первую любовь — ту, с кем я впервые испытала близость между женщинами. Ее тоже звали Тейси — ту грустную, задумчивую вдову погибшего в пограничной стычке офицера.
Да, а ведь я сама была рабыней, хотя и не от рождения.
Я бы очень хотела это забыть, но по своему желанию вычеркнуть из памяти сбывшееся не могут даже эораттанцы. Как забудешь?
Неправый суд, возвращение в камеру, холодное отчаяние и горечь от осознания того, что жизнь кончена…
Поездка в тюремном фургоне с такими же несчастными, как и я, который тащил, воняя сланцевым дымом, допотопный паровой грузовик с ярко начищенным медным котлом.
Когда мы, спустя трое суток, добрались до нашей тюрьмы, тут же во дворе борделя развели костер, где была сожжена наша одежда. В него полетела и моя форма со споротыми нашивками.
Потом, обрезав овечьими ножницами волосы, на нас вылили пару ведер мыльной воды и, не дав даже толком вытереться, голыми повели по темному коридору.
Мы оказались в низком полутемном помещении, где на низких, застеленных тряпьем топчанах сидели и лежали примерно полсотни почти голых женщин. Среди них расхаживала с видом принцессы широкоплечая здоровая бабища с пепельными волосами до плеч.
Надсмотрщица — я знала, что в таких заведениях их подбирают из выслужившихся заключенных, — указала нам на свободные койки и удалилась. Скрежетнул несмазанный замок, окончательно отрезая меня от прошлой жизни.
Женщины на некоторое время примолкли, разглядывая нас. Мне показалось, в основном смотрят на меня.
Еще со времен службы в надзирателях я знала, что в таких местах часто заранее знают, кто к ним прибывает с этапом, иногда даже раньше, чем охрана.
Еще тогда я потратила немало времени, пытаясь разгадать, как все-таки работает этот «тюремный телеграф». Ждать хорошего отношения от них мне не приходилось. Тем более тут вполне могли быть те, кого я охраняла когда-то.
Ко мне направилась худая гибкая девушка с лиловым синяком под глазом.
— Привет! — обратилась она ко мне, как будто мы встретились где-нибудь в парке или на пляже. — Ты, что ли, та лейтенантиха, которую к нам закатали? Я — Змейка. А как тебя?
— Мидара, — пробормотала я, но вспомнила, что приговоренные лишаются своих имен, как прежде я потеряла фамилию предков.
— Пиранья, — сказала я чуть погромче, вспомнив свое прозвище в Страже.
— За что к нам? — доброжелательно осведомилась она.
— Заговор и измена, — не уточняя ничего, удовлетворила я ее любопытство.
— Солидно! — Она посмотрела на меня с явным уважением.
Тут наша беседа прервалась. Одна из женщин, вставая, случайно задела блондинистую здоровячку, и та со всего маху влепила ей оплеуху. Жертва лишь сжалась в ответ, что-то жалобно забормотав.
Затем блондинка смерила меня взглядом, даже сделала пару шагов в мою сторону, но потом отвернулась, недобро осклабившись. Я заметила, как напряглась и тут же с облегчением вздохнула Змейка.
— Видишь? — кивнула в ее сторону девушка. — Это Кобыла, она тут масть держит. Вернее, пробует. Ты это, подруга, держи с ней ухо востро — она в надсмотрщицы пролезть думает.
У одной из женщин, еще юной, но уже увядающей, на глазах была повязка.
— Глянь, — моя новая знакомая указала на нее, — это Каро. Раньше она в веселом доме в столице работала. Обворовала клиента, а тот оказался какой-то шишкой из ваших. Ну и загремела сюда. А глаза ей уже тут плетью выбили. Есть тут такая свинья — вахмистр Керек. А тебе, подруга, надо готовиться, — серьезно сообщила она. — Тебе сегодня посвящение устроят, уже совсем скоро. Знаешь, что это такое?
— Знаю, — как можно спокойней бросила я, попытавшись улыбнуться. — Для этого ведь меня сюда и привезли.
Она тоже улыбнулась, хлопнула меня по плечу:
— Надо потерпеть. Держись, подруга, от этого не умирают.
Я знала, что меня ждет, но надеялась, что это случится не сегодня. Хотя какая разница — днем раньше или позже? Не успела я даже перекусить, как ввалились двое надсмотрщиц и выкрикнули мое имя.
Меня привели в узкую полутемную комнату. По помещению гуляли сырые сквозняки, моя обнаженная кожа вмиг покрылась пупырышками.
«Не простыть бы! — промелькнуло в голове, но тут же я одернула себя. — О каких пустяках я думаю, ведь совсем скоро меня…»
Между тем надсмотрщица протянула мне маленькую щербатую пиалу с какой-то мутно-коричневой жидкостью.
— На, пей.
— Что это? — принюхалась я.
— Сок ангуи. Эта пакость нужна, чтобы у тебя не начало пухнуть брюхо.
Я припомнила, что ангуя — самое дешевое противозачаточное средство, употребляемое простолюдинками и растущее на любом огороде.
До этого я ни разу его не пробовала — дамы из высшего общества пользовались другими средствами, куда более дорогими и эффективными.