Идущие
Шрифт:
– Мы оставим ее здесь, – сказал Уильям. – Положите тело по разным углам.
Тут он ощутил под руками какое-то движение, отталкивающее неестественное шевеление, и от неожиданности выронил голову. Она упала с глухим стуком, покатилась и замерла уставившимися вверх открытыми блестящими глазами. Он почти ожидал чего-то подобного, и тем не менее оказался застигнут врасплох. Он глядел на голову, не имея ни малейшего желания поднимать ее, боясь к ней прикоснуться. Глаза моргнули, лицевые мускулы дернулись, и он понял, что ни костная мука, ни заклятия не в состоянии блокировать ее волю.
Он сделал шаг назад.
Уильям услышал шепот и увидел, как шевельнулись губы Изабеллы. Глаза посмотрели прямо на него, потом повернулись в сторону толпы. Температура внезапно упала; от леденящего воздуха даже потускнело пламя огня.
Несмотря на отсутствие тела и легких, с губ отрезанной головы послышался громкий и ясный голос Изабеллы:
– Никто из вас не уйдет, когда воды придут. Я проклинаю вас. Я проклинаю вас и ваших потомков, и я пожру души ваши, ибо такова будет месть моя за смерть мою. И горе тому, кто встанет между нами, и горе тем, кто принесет воды...
Она продолжала произносить литанию мрачных обещаний, которым, казалось, не будет конца. Уильям передернул плечами. Холод между лопатками возник не из-за ее проклятий. Скорее, от слов, которые она произносила, и архаичного строя речи. Теперь он на эмоциональном уровне ощутил то, что раньше подсказывало сознание: она была другой, она была не такой, как они. Она была гораздо старше, чем он, и настолько иной по своей структуре, что никто из них этого не мог даже вообразить.
– ...и когда я восстану к жизни от жизней ваших и потомков ваших, я буду сильнее, чем вы можете представить себе. Армии склонятся предо мной. Так было предсказано, и так будет.
Мэри, Ингрид и еще несколько человек уже тихонько пятились из пещеры, стараясь не привлекать к себе внимания. Гробовое молчание всех, кто был свидетелем этой сцены, сказало ему ярче любых слов о том страхе, который они все испытали от проклятий, произносимых головой Изабеллы.
Уильям огляделся, потом нагнулся, поднял большой камень и с размаху опустил его на говорящую голову.
Голос прервался, лишь звук последних слов эхом отдавался в стенах пещеры. Здоровенный обломок песчаника полностью накрыл ее лицо; лишь с одной стороны торчали извивающиеся жилы, а с другой – спутанным комком лежала дикая черная грива волос. Брызнувшая во все стороны кровь булькала и быстро впитывалась в песчаную почву.
Уильям произнес несколько слов, усилив интенсивность огня. Собрав все свои знания и мастерство, накопленные почти за семь десятилетий пребывания на земле, он приковал ее к этому месту, огораживая от вмешательства извне и запирая то, что от нее оставалось, в этой пещере.
– Выходите! – громко приказал он остальным. – Быстро. Ждите меня у реки.
Он присоединился к ним двадцать минут спустя с ощущением полной опустошенности и безумной слабости. Они замуровали гробницу; совместными усилиями вызвали оползень, который накрыл вход в пещеру, и к тому времени, как небо на востоке начало розоветь, они уже тяжело двигались в сторону города.
2
Все годы, которые оставалось ему жить, Уильям пытался забыть об этом инциденте, старался избегать воспоминаний об Изабелле, но это оказалось невозможно. Она слишком глубоко врезалась в его жизнь, слишком тесно оказалась связана с историей этого места, и даже сознательное избегание мест, вызывающих наиболее сильные ассоциации с Изабеллой, вынуждало думать о ней.
Не остался ли ее дух до сих пор здесь, в каньоне, в доме, где она умерла? Уильям не знал этого, потому Что не делал и малейшей попытки войти в контакт с ней. Этого, насколько он знал, не делал и никто другой. Такой контакт мог быть опасен, об этом они все слишком хорошо знали, и даже в Волчьем Каньоне магия, которой ранее пользовались совершенно свободно, стала применяться все реже и реже, поскольку они сознательно наложили на себя эти ограничения, стараясь избежать повторения недавнего прошлого.
Город увядал. Кое-кто покинул его, на их месте появились новые люди. Дни гонений и преследований, казалось, миновали. Волчий Каньон пережил свое основное практическое предназначение. Глядя на него сейчас, глядя объективно, Уильям не мог не признать, что в первую очередь их свел друг с другом страх; страх, а не чувство сообщности или товарищества позволил им создать в дикой местности некое подобие общества. Его мечта об утопическом селении, где он и ему подобные смогут жить мирно и счастливо, вдали от зла и пороков так называемой цивилизации, оказалась именно тем, чем и была, – мечтой. Глупые желания самонадеянного и чрезмерно эмоционального молодого человека.
Однако некоторые остались, у многих родились дети.
Постепенно бегство остановилось и уровень населения стабилизировался.
В окрестностях города селились другие люди, не гнушающиеся тяжкого труда, обзаводились фермами, ранчо. Их никто не прогонял, не терроризировал, к ним относились приветливо, как к соседям. Уильям не имел возможности выяснить, знают они или нет, что население Волчьего Каньона состоит из колдунов. Убив и захоронив Изабеллу, он снял с себя все притязания на власть и даже не принял участие в голосовании, когда город впервые демократическим путем выбирал себе мэра и шерифа.
Он уже слишком долго прожил, и когда здоровье серьезно "ухудшилось, он испытал только облегчение. Он был более чем готов к уходу.
На смертном одре ему было видение – образ из будущего, который, по словам Изабеллы, она видела довольно часто, но ему не доводилось никогда. Он лежал один. Кто-нибудь из женщин города навещал его ежедневно, приносил по утрам еду, но он ясно дал понять, что в компаньонах не нуждается и желает, чтобы его оставили в покое.
В видении было рукотворное озеро со стеноп из гладкого камня, возвышавшейся на сотни футов над вершинами каньона. Стена эта царила над водной гладью.
Теперь он понял смысл проклятия Изабеллы. Городу суждено исчезнуть под водой. Он понял, что все колдуны, живущие в нем, обречены остаться здесь навсегда, утонуть, в полном соответствии с ее предсказанием. После смерти Изабеллы несколько семей покинули город, и он знал, что они тем самым надеялись нейтрализовать проклятие, хотя она и предрекала, что никому не будет позволено скрыться. Но смысл зачастую постигается не сразу. Только сейчас он понял, что она говорила о том, что все, кто будет находиться в Волчьем Каньоне в тот момент, когда будет создано озеро, погибнут.