Иероглиф «Измена»
Шрифт:
Принесли пыточный станок для пальцев. Пальцы зажимались в тисках и сдавливались до тех пор, пока пытаемый не начинал говорить или пока его пальцы не превращались в кашу. Пальцы начальника Цу стиснули в станке, пыточных дел мастер встал рядом.
— Цу, еще раз прошу тебя одуматься и сказать нам правду, — потребовал Богу.
— Правда в том, что я служу императору, а вы — негодяи! — крикнул Цу.
— Пытайте! — махнул рукой Богу.
Цу стерпел адскую боль и даже ни разу не вскрикнул. В его пальцах не осталось ни одной целой косточки, но он молчал. Тогда господин Богу приказал бить негодяя бамбуковой палкой по лодыжкам. Цу стерпел
— Пощадите, пощадите, я все скажу!
— Развяжите его и облейте холодной водой, — приказал Богу.
Цу в изнеможении стоял перед столом начальника, кровь текла по его ногам, руки тряслись.
— Я все скажу, — повторил он.
— Говори, — приказал Богу и шепнул Ши Мину: — Записывай показания!
— Я, — переводя дыхание, заговорил Цу, — предан тайному обществу заговорщиков, умышляющих на жизнь государя. У меня был крупный долг, они дали мне денег и предложили служить им. Я добывал им разные сведения, прикрывал их делишки… Они приказали мне арестовать Бирюзовую Царицу и так, под видом ареста, убить ее. Они боялись, что Бирюзовая Царица их выдаст.
— Где труп?
— Его подбросили к стенам какого-то монастыря не помню.
— Назови имена заговорщиков.
— Это займет слишком много времени, — улыбнулся Цу. — У меня есть список. Вот здесь, в кожаном мешочке, что висит у пояса. Снимите его и развяжите, сам я не могу, учитывая то, во что превратились мои пальцы.
— Если ты честно будешь служить государю, тебя вылечат, — сказал Богу и сделал знак пыточному мастеру снять мешочек.
Тот снял мешочек с пояса Цу и положил его на стол.
— Список там, — заверил Цу и почти вплотную подошел к столу. — Он записан особыми иероглифами, но я помогу вам его прочесть…
— Хорошо, — кивнул Богу и развязал мешочек.
В мешочке тут же возникло какое-то шевеление.1
— Прочь! — закричал Ши Мин. — Это обман!
Все повскакали с мест и лишь могли наблюдать как за какое-то мгновение из мешочка выскочило уродливое насекомое и впилось прямо в лицо наклонившемуся над мешочком Цу.
— Ядовитая сколопендра, — прошептал Лу Синь.
Лицо Цу распухло, почернело, из глаз потекла кровь, и он упал на пол бездыханным.
— Негодяй! — вскричал Богу.
— Убейте ядовитую тварь, чтобы она больше никого не покусала!
Сколопендру раздавил пыточник, при этом она еще долго извивалась и корчилась, стараясь ужалить. Когда труп бывшего начальника Цу унесли, Богу сказал:
— Мы так и не вызнали у него никаких тайн.
— Разве что узнали о смерти Бирюзовой Царицы.
— Да, но что нам это дает… — разочарованно протянул Ян Синь.
— Погодите отчаиваться, — проговорил Лу Синь. — По крайней мере, мы узнали одно: то, что Цу предатель и примыкает к заговорщикам из тайного общества.
— И что с того?
— Брат, ты, кажется, оборотень… — начал Лу Синь.
— Допустим.
— А значит, при желании можешь принять чей-то облик. Например, облик господина Цу.
— Да, могу, но зачем?
— Смерть его мы будем держать в тайне. Ты примешь облик Цу и будешь исполнять обычные его обязанности — господин Богу поможет тебе в этом.
— Да-да, — заверил Богу.
— И тогда нам не нужно будет искать заговорщиков, — закончил мысль Лу Синь. — Заговорщики сами найдут тебя. И ты выведаешь у них все тайны.
— Это дельная мысль! — обрадовался Богу. — А я ведь совсем было потерял надежду…
— Только
— За этим дело не станет, — заверил товарищей Богу. — В Северном дворце много бездонных колодцев, хранящих безымянные кости. А теперь не угодно ли отправиться снова ко мне — скоро рассвет, беда если нас здесь заметят.
— Верно, — кивнул Лу Синь. — Едемте к вам, уважаемый начальник.
— Я прикажу устроить чайную церемонию, — сказал господин Богу.
— Чай? — переспросил Лу Синь. Что-то словно кольнуло его в сердце, какое-то сладкое и болезненное воспоминание. — Что ж, чай сейчас будет как нельзя кстати.
Цзюань 13
ВСТРЕЧА В ТЕМНОТЕ
Мудрецы говорят, что сильнее всего навевает уныние крик мула в глухой деревне и вид одинокой девушки у окна. А еще те же самые мудрецы утверждают, что лучше встретиться с разъяренной тигрицей, чем с девушкой, которая истомилась от одиночества и скуки. Может быть, мудрецы и преувеличивают, но в случае с Юйлин Шэнь эта поговорка (оказалась поразительно справедливой.
Дни текли однообразно с тех пор, как Ши Мин вместе с оборотнем Яном Синем уехали в столицу.
Юйлин страшно гневалась на то, что ее, будто слабую девицу, оставили в поместье на попечение старой Бинь. Ничто не утешало девушку: ни чтение старинных книг, ни игра на цитре и флейте, ни прогулки по огромному саду. С каждым днем Юйлин все больше одолевала досада, и оттого ее щеки бледнели, будто луна на исходе. Юйлин даже стихи перестала сочинять: до того опротивела ей собственная бездеятельность. К тому же она не могла ни подать вестей своей сестре, ни от нее получить весточку, а Юйлин очень беспокоила жизнь ее несчастной замужней сестры… Словом, судьба нашей красавицы захромала, да еще, похоже, на обе ноги!
— Нет мне удачи ни в чем! — жаловалась Юйлин садовым цветам и деревьям. — Хотела получить степень цзиньши, так нет, провалилась на экзамене, да и то только потому, что хитрый господин первый каллиграф распознал во мне женщину. В земли Жумань не смогла поехать — оказалась свидетельницей заговора, свидетельницей, которую, видите ли, нужно беречь как зеницу ока! Ах, сердце разорвется от досады! И не с кем поговорить, не с кем поделиться своей печалью!
Однажды старая Бинь отлучилась из поместья на несколько дней — ей нужно было совершить годовой поминальный обряд на могиле предков. Уезжая, домоправительница вручила девушке ключи от всего поместья, от служб и кладовых.