Иероглиф «Измена»

Первухина Надежда Валентиновна

Наши герои вволю посмеялись, а когда насмеялись, оказалось, что ужасный, пугающий голос стих и они спокойно могут идти дальше через рощу Тысячи Призраков. А вспомнив, что восьмое зло можно унять песней, они принялись петь что было сил. Вначале Нэнхун спела песню девушки, выходящей замуж, потом Юй и Ань пропели на два голоса гимн милостивой Гаиньинь, а уж после басом взревели драконы, напевая какие-то свои драконьи частушки. Так, идя с песнями, наши путники миновали восьмое зло, даже не узнав, в чем же оно состояло.

Через

некоторое время все стали проявлять признаки утомления.

— Не отдохнуть ли нам хоть немного? — спросила Юй, тяжело дыша и отирая пот. — Становится так душно, нечем дышать…

— Что-то сдавливает грудь, — пожаловалась Нэнхун. — Сверху словно камень опускается…

И тут все наши герои замерли, словно мухи, попавшие в кисель, — ни двинуться, ни дернуться не могут. Стоят не шевелясь и видят, как из рощи выходит им навстречу сухонький старичок в облезлой телогрейке да черных ватных штанах. Обычный нищий, каких много можно увидеть на дорогах, только вот глаза у него нечеловеческие: горят таким ярким зеленым светом, что жуть берет.

— Добро пожаловать! — оскалился старичок. — Наконец-то в мои сети добыча попала! Ох и полакомлюсь!

И тут все увидели, что из-за спины старичка высовываются шесть суставчатых мохнатых лап — как у паука. А изо рта тянутся два клыка со сверкающей на них слюной.

— Погоди, почтенный старец, — подал голос Ань. — Нет такого уговора, чтобы ты нас сразу ел!

— Это верно, — согласился старичок. — Для начала я вас кое о чем поспрашиваю. Правду скажете — так и быть, отпущу.

И начал старик спрашивать:

— Что длиннее всего на свете?

— Ночь, когда ждешь любимого! — ответила Юй.

— Верно. Что вернее всего на свете?

— Материнское сердце! — воскликнула Нэнхун.

— И это верно. Последний вопрос, не ошибитесь: что хуже всего на свете?

Но недолго молчали герои. Баосюй ответил за всех:

— Неволя — вот что хуже всего на свете.

— Вер-рно, — прорычал старик-паук. — Ступайте, ступайте прочь, покуда я не передумал.

И исчезла липкая паутина, и путники смогли продолжить путь…

— Осталось совсем немного, — утешали они друг друга. — Столько мы одолели, неужели на последних шагах не справимся с судьбой?

Вот уже и конец рощи Призраков виден и темнеет за ней волшебное болото… Но вдруг сгустился перед путниками воздух, и из этого воздуха вышла навстречу им прекрасная девушка.

— Остановитесь, путники, — сказала она. — Никто из вас не сможет пройти дальше, не заплатив мне дани.

— Мы дадим тебе все, что хочешь, — пообещал Баосюй. — Лишь пропусти нас к волшебному болоту.

— Я немногого хочу, — улыбнулась девушка.
– Хочу крылья, как у дракона, хочу глаза, как у дракона, хочу когти, как у дракона. Дашь ли ты мне это, о дракон?

— Владыка, — вскричали подданные Баосюя. —

Позволь нам отдать все это. Мы с радостью пожертвуем даже своими жизнями!

— Нет! — воскликнула девушка. — Я хочу получить это от него!

— Да будет так, — произнес Баосюй. — Ради Фэйянь иду я на это.

И лишь сказал это Баосюй, исчезли у него крылья, пустыми сделались глазницы и с лап пропали золотые когти. А вслед за этим исчезла и девушка, проговорив:

— Ваш путь свободен! Идите и обретите то, зачем шли.

Перед путниками расступилась бамбуковая роща, и они увидели волшебное болото — оно колыхалось, лопались на его поверхности разноцветные пузыри, вспыхивали синие огоньки…

— Как нам забрать оттуда тело Фэйянь? — спросил слепой Баосюй.

— Не волнуйся! — сказали Небесные Чиновники, свистом вызвали своих радужных цилиней и, сев на них, ступили в болото. И произошло чудо: на этом месте не оказалось никакого болота, оно было мороком, обманом, наваждением. Чиновники увидели посыпанную песком поляну, а на ней каменный жертвенник. И на этом жертвеннике лежало тело Фэйянь, ничуть не тронутое тленом.

— Слава богам! — вырвалось у Аня. Вдвоем с Юй они подхватили тело принцессы и вернулись к остальным. Положили тело на траву.

Нэнхун склонилась над дочерью, рыдая:

— Милое мое дитя, очнись!

Баосюй, вертя головой, спрашивал:

— Она не сильно изменилась? Она сможет ожить?

— Нужно немедленно отнести тело в обитель Крылатой Цэнфэн! — воскликнул Ань. — Мы сделаем это!

— Мы будем сопровождать вас! — сказали драконы.

— Нет, — покачала головой Юй. — Останьтесь со своим предводителем, он нуждается в вас, хоть никогда и не признается в этом.

— Еще чего! — возмутился Баосюй.

— Не торопитесь! — услышали все насмешливый голос императрицы Чхунхян. — Никто из вас не уйдет отсюда. Что ж, вы достигли жертвенника. Значит, будете принесены в жертву. Воины мои, взять их!

И на наших героев кинулось целое полчище вооруженных до зубов воинов. Драконы принялись жечь их огнем из пастей, Ань и Юй шептали заклинания, а Нэнхун крикнула:

— Проклятие тебе, Мониен! Твое зло переполнило землю!

Баосюй же приказал Чиновникам:

— Улетайте и спасайте тело Фэйянь. А мы тут справимся.

Чиновники так и поступили. Они взлетели с телом Фэйянь, осыпаемые градом стрел, и исчезли в небесной выси. А драконы и Нэнхун остались сражаться с войском безумной Чхунхян. И неизвестно, чем бы это сражение закончилось, если бы не Баосюй. Чутье не подвело его — он направил струю своего испепеляющего пламени прямо в лицо Чхунхян. Та завизжала, но уже не могла ни отдавать приказов, ни строить заклинаний. Баосюй снова дохнул пламенем, и одежда на Чхунхян загорелась, превратив императрицу Жемчужного Завета в столб огня.