Игемон. Размышления о региональной власти в России
Шрифт:
Последующая экспансия варяжских князей, их движение в глубь континента, только подтверждает нашу мысль об изначальной их нацеленности на захват земель, несмотря на «приглашение править» от лица местных племен.
Но если Рюрик и предполагал стать на Руси наместником старших варяжских князей, этому не суждено было сбыться. Логика исторического процесса предопределила ему стать родоначальником новой династии в новой стране. Эта династия сама теперь будет осваивать новые земли и назначать над ними собственных наместников.
Как сообщает Повесть временных лет, «и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде (который по Ипатьевской летописи сам и основал), а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске (имеются в виду младшие братья Рюрика. – Примечание автора). …Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик».
Как видим, управлять ближайшими к Новгороду городищами Рюрик доверяет младшим братьям, но те вскоре умирают, теперь города приходится доверять «мужам своим», раз близких родственников не осталось. Отметим это как необычайно благодатную деталь для усиления единого государства.
Как знать, не помог ли сам Рюрик отправиться братьям в мир иной? Как мы знаем, подобные
Еще заметим, что приглашен был Рюрик со своей дружиной отнюдь не для защиты северо-восточных славянских земель от чужеземной агрессии (уникальный случай). Здесь, видимо, уже своими силами справлялись! Причина «призвания варягов» была в том, что «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». То есть нет порядка, нет единой правовой и административной системы, авторитетной для всех. Еще бы! К этому времени возле неширокого выхода на Балтику на богатейших торгах теснились и славяне из разных племенных союзов, и финно-угорские и скандинавские купцы. Неизбежная конкуренция за рынок сбыта, конечно, приводила к столкновениям, сложно было поделить и лучшие места для рыбной ловли, охоты, солеварения… А уж перепродажа товаров, поступающих с юга на Балтику – в Скандинавию, в ранние западнославянские и германские государства и дальше, – была таким прибыльным делом, что провоцировала бесконечные «разборки» купцов, выборных властей, рыболовецких артелей, земледельцев, ремесленников… В этой ситуации приглашение неангажированных людей «со стороны», изначально находившихся вне клановых разборок, выглядело лучшим решением.
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Изучая все эти «преданья старины глубокой», я не мог отделаться от ощущения исторического дежавю. Причем связанного непосредственно со мной. Нет, конечно, я ни в коей мере не сравнивал легендарную фигуру Рюрика со своей скромной персоной, ясно понимая, что масштабы исторических последствий «призвания варягов» и моей губернаторской миссии несопоставимы. Просто было совершенно очевидно, что природа власти во все века – по сути – одинакова. Причины приглашения «нового человека» на Новгородскую землю были практически идентичны и в IX, и в XXI веках. И Президент России В.В. Путин, и его полномочный представитель в Северо-Западном федеральном округе И.И. Клебанов, и С.С. Собянин, тогда глава Администрации Президента, остановили на мне свой выбор, думается, именно по той причине, что у меня нет на Новгородчине корней, не было на тот момент даже близких друзей. Они подыскивали управленца, привыкшего мыслить системно и в то же время не имеющего отношения к политической элите этой губернии. Фактически – кризисного менеджера.
Не те же ли причины заставили призвать сюда и Рюрика в Х веке? «Земля наша велика и обильна, только наряда в ней нет». Нет «наряда», то есть нет порядка, нет правовой и административной системы, авторитетной для всех. Нет эффективного руления могучим краем. А даже сильного хозяйственника «из своих» ставить нельзя – будет блюсти интересы своего клана, а остальных притеснять.
Рюрик, человек со стороны, должен был, по сути дела, переформатировать местные элиты. Погасив их «внутренние войны», заставить работать на общую цель.
Так и к 2007 году Новгородская область пребывала в политическом и управленческом кризисе. Так называемое «криминальное сообщество» проникло уже всюду. Это и вызвало досрочную отставку предыдущего губернатора. Он находился у власти около шестнадцати лет (между прочим, почти столько же, сколько Л.И. Брежнев занимал пост Генерального секретаря ЦК КПСС). Но дело не в продолжительности срока, а в том, что выстроенная им система власти начала стагнировать.
Кадры не столько укреплялись, сколько ухудшались, потому что деловые качества управленцев, их знания, кругозор, профессионализм все меньше интересовали «первое лицо» области. Вдобавок многих «проталкивали» на государственную службу местные промышленно-финансовые группировки. А губернатор, учившийся когда-то властвовать у Ельцина и его окружения, продолжая исповедовать «тактику сдержек и противовесов», угождал представителям противоборствующих групп. Из таких людей создать единую команду не просто трудно – невозможно. Тем более к управлению областью с 90-х подключились так называемые «авторитетные бизнесмены». Естественно, они приводили своих людей во власть ради собственных корыстных интересов.
Рюрик, Трувор и Синеус. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.
Словосочетание «авторитетный бизнесмен», увы, с 90-х годов наполнилось смыслом, слишком хорошо понятным общественности. И действительно, ряд «теневых менеджеров» области, чьему напору не хотел или не умел противостоять губернатор, впоследствии попали под уголовное следствие – в розыск, под суд, а там и в «зону». Сотрудничество власти с такими персонажами, прямо скажем, авторитет власти – всякой – сильно умаляло.
Если уж совсем начистоту, то Новгород Великий еще в 90-х был захвачен криминальной группировкой, которая породнилась с органами управления, подмяла под себя большую часть промышленных предприятий. Это был процесс, характерный для всей России 90-х, но в крупных областных центрах, с масштабными промышленными предприятиями, этот процесс и начался, и закончился быстрее. Здесь же криминал засиделся до 2007 года!
А главное – развитие области в таких условиях не могло не затормозиться.
Предстояло найти вектор развития. Тоже «переформатировать» местные элиты, повысить работоспособность аппарата, несколько деморализованного общественной критикой, а затем и отставкой руководителя…
Типичные задачи кризисного управляющего!
В официальном сообщении о моем назначении говорилось: «Он является хорошо подготовленным специалистом в области управления, что подтверждает его трудовая биография». По тогдашней процедуре президент также внес мою кандидатуру на рассмотрение Новгородской областной думы для наделения полномочиями губернатора области, и все 23 депутата единогласно ее поддержали.
В этом, на мой взгляд, безусловно сказался авторитет Путина и ожидание перемен новгородской общественностью, и исконные демократические традиции этой земли. А что же еще новгородское вече как не истинная демократия? Как не добрая привычка решать свои проблемы сообща?
Тем не менее во все века укрепление государственности, кристаллизация всех ее функций, неразрывно связаны с «закручиванием гаек», с принудительными и репрессивными мерами, с активизацией судебной системы. Только поглаживая всех по головке никакого порядка не наведешь и государства не выстроишь.
И мне с первых дней в Новгороде Великом пришлось плотно взаимодействовать со всеми силовыми структурами, прежде всего с Управлением Федеральной службы безопасности, с прокурором области, с главным федеральным инспектором, меньше с начальником Управления внутренних дел (который тоже, кстати, был в скором времени заменен). Под арестом оказалось несколько десятков человек. Были зачищены почти все руководители федеральных органов власти, работавшие в области.
В мой адрес периодически звучали угрозы (пришлось принять меры личной безопасности, супруга продолжала жить в Москве). Не могу не выразить на этих страницах свою большую благодарность одному человеку, который помог мне с честью выстоять в этом противостоянии. Этот человек – Теймураз Джамбекович Мансуров, руководитель Северной Осетии в то время. Мы с ним
И эти слова Теймураза прямо упали мне в сердце и в душу. Я сам начал внушать себе: «Я – такой, как я есть, ни на йоту не буду ни сгибаться, ни лавировать. Я прибыл сюда по поручению Президента России, смелого и мужественного человека, и я должен быть таким же. Ни под кого подкладываться я не буду». И я очень горжусь тем, что сохранил это моральное кредо все десять лет работы на своем посту.
Конечно же, я постарался максимально обезопасить семью. В первые годы пребывание жены и дочери в Новгороде сводилось к минимуму. В наиболее критические моменты Вера Ивановна, моя супруга, просто жила в Москве.
Мне пришлось заменить значительное количество управленцев Новгородчины. Я практически сформировал новую команду. Большие замены были проведены и среди руководителей федеральных органов исполнительной власти на местах…
Поездки по городам и поселкам сразу показали мне очень сложную экономическую и социальную ситуацию в области. Пришлось очень внимательно заняться и «кадровой политикой» на районном уровне. Проводить бесконечные совещания по бюджетной программе. Причем отдельным пунктом пришлось добиваться того, чтобы каждый район хотя бы знал свой бюджет. Руководители районов там, к сожалению, даже этого не знали! Ни своих доходной, ни расходной частей. В итоге, разумеется, были поставлены задачи – увеличения доходной части и оптимизации расходной. Денег катастрофически не хватало.
Вечерами, листая «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина, я невольно утешался тем, что и в IX веке, с прибытием Рюрика, междоусобицы на этой земле тоже не сразу затихли. Далеко не все были согласны с действиями приглашенного князя – так, варяжской дружине пришлось подавлять мятеж новгородца Вадима Храброго. Кстати, Вадим, как предполагал историк В.Н. Татищев, тоже был в прямом родстве с прежним руководителем Новгорода Гостомыслом. Вадим был его внуком, сыном младшей из дочерей, и, таким образом, имел бы право княжить, если бы не Рюрик.
Так или иначе, Вадим принадлежал к элите ильменских словен. А мятеж, который он возглавил, был вызван, скорее всего, желанием вернуть утраченные привилегии местной знати. Да и многие простые новгородцы могли быть недовольны деятельностью Рюрика (он мог ограничить вольности каких-то промыслов, назначить новые налоги, ущемить чьи-то интересы в процессе переформатирования всей хозяйственной жизни на подвластной территории). По крайней мере, сомнению не подлежит, что восстание было прямым следствием определенных действий Рюрика по укреплению центральной власти.
Как ни странно, изучение тех отдаленных событий тоже придавало мне сил и решимости. Оно дарило ощущение исторического контекста, в котором находились и мои скромные действия на губернаторском посту. Я словно видел перед собой огромное, величественное историческое полотно, в которое – пусть незаметно, почти бесшумно – и я вплетаю какую-то необходимую ниточку.
К счастью, это ощущение не покидало меня и в дальнейшем, а не только в период проведения жестких «административных мер». Сегодня, когда мое губернаторство уже позади, имея возможность все неторопливо осмыслить, я невольно замечаю, что практически во всей проблематике, с которой мне пришлось столкнуться, имеется то или иное сходство с задачами, стоящими и перед Рюриком, а также всеми его наследниками и их наместниками. Или мне это только кажется? Но вот послушайте…
Был ли Рюрик славянином с юго-западных берегов Балтики или викингом, побывавшим на своем драккаре в самых богатых краях, его не могла не опечалить и низкая плотность населения, что не давало развиваться территориям, и очевидная бедность его новых подданных по сравнению с уровнем жизни в Западной Европе. Думается, отчасти этими эмоциями и объясняется столь быстрое продвижение варягов из дружины Рюрика по рекам на юг. С богатых новгородских торгов по договору им, скорее всего, ничего не перепадало. По всей вероятности, шла некая фиксированная плата как госчиновникам.
Не знаю, как для кого, а для меня совершенно очевидна их мотивация. Как вспомню Новгород 2007 года, когда даже в зданиях отдельных районных администраций руки помыть было негде. Ведрами воду носили из колодца, из ковшика на руки друг другу поливали. Не было спортивных залов, заваривали пакетики с чаем в колотых чашках. Гнетущее впечатление… Так что же было тут в IX веке? Какие масштабы людской неустроенности предстояло преодолевать тогда?
Хотя как знать? Может, и не будет большим преувеличением сказать, что те же самые проблемы достались в наследство и нам, через двенадцать столетий.
После Рюрика
Но вернемся к варяжским князьям IX века. Увидев, что поживиться вокруг Ладоги и озера Ильмень им особенно нечем, варяги решили, что обогатятся, расширяя доверенное им государство. На новых территориях их ждал очевидный в историческом контексте доход – дань, которой будет обложено население, захват пленных – соответственно работорговля, да и просто грабеж.
В итоге два военачальника (или «ближних дружинника») Рюрика – Аскольд и Дир – с отрядами были посланы взглянуть: что там южнее? Пройдя Смоленск, принадлежащий кривичам, Аскольд и Дир захватывают Киев – в то время, очевидно, богатейшее поселение, центр торговли нескольких славянских племен (полян, радимичей, северян). Там и земли не в пример плодороднее новгородских, и народонаселения вокруг погуще.
Аскольд и Дир даже решают основать здесь новое государство и сложить с себя обязанности слуг метрополии (возможно, по примеру Рюрика, о чем мы говорили). Тем более что между новгородской землей Рюрика и Киевом лежали обширные земли Смоленщины. Едва ли, рассудили Аскольд и Дир, Рюрик и его дружинники рискнут, оставив Смоленск в тылу, затеять войну с ними. Пока они осваивают свой северо-запад, мы тут достаточно усилимся, сходим в поход на Царьград (Константинополь, столица Византии), ограбим все его предместья, да еще возьмем с цесаря дани (что и было произведено). Но в целом эта схема Аскольда и Дира не сработала.
Воевода Рюрика Олег действовал более системно. Сначала он захватил и присоединил к русскому новгородскому государству Смоленск и Любеч (возможно, еще при жизни Рюрика). Причем с той скоростью великого полководца, которой, видимо, Аскольд и Дир не ожидали. Быстро пополнив дружину кривичами и любечанами, Олег с необходимой в таких случаях внезапностью явился к стенам Киева. Остальное было уже «делом техники»…
Но вернемся немного назад. В 879 году, согласно преданию, Рюрик умирает, оставив малолетнего сына Игоря, опеку над которым принимает военачальник (возможно, родственник) Рюрика – варяг Олег. Иоакимовская летопись считает Олега шурином Рюрика, то есть братом жены. Таким образом, малолетнему князю Игорю Рюриковичу он приходился дядей.
Вполне объяснимо (как с точки зрения «человеческого фактора», так и по государственной целесообразности), что Олег не торопился передавать полноту власти Игорю аж в течение тридцати трех лет. Действительно, трудно привести пример более эффективного наместника над подвластными территориями, чем был «Вещий Олег» в государстве Рюриковичей. По сути, он, будучи полновластным «великим князем» (так и называют его многие летописи), и создал это государство в том виде, в котором о нем вскоре узнали все страны Европы и ближней Азии.