Игла Стёжки-Дорожки
Шрифт:
В этот шаткий момент к Диме подвалили с интересным предложением. Подвалили бармалеи, из кварталов, пропитанных запахом гашиша. С приветом от Леши-Космодрома. Заказ был плевый — застрелить комнатную собачку. Закавыка крылась в том, что собачка принадлежала бабке-королеве. Королеве в отставке, мамаше одного из нынешних королей европейских государств. Что-то бармалеям от короля потребовалось — мужик не просто корону носил, рулил церковью и вооруженными силами. Вот и решили намекнуть незамысловатым способом.
За собачку платили хорошо, только не в деньгах было дело. Соскучился Дима по стрельбе с оптикой. Винтовку дешево не купишь, и взаймы не возьмешь. А если и дадут,
Обсудить бы мутный заказ, а не с кем. Дым опять пропал. Яков, поселившийся в Испании, на ферме у жены, в советчики не годился. А при тете Саре Дима о бармалеях и заикаться не смел: она арабов на дух не выносила, даже не пытаясь прикрыться толерантностью.
Дима взял срок на раздумья — до каникул. Понадеялся, что решение само придет, судьба или подтолкнет, или отведет от дела — нашлет насморк, к примеру, или конъюнктивит. Странное знамение, которое он поначалу не смог истолковать, случилось на следующий день. Кто-то принес и оставил в школьном дворе кролика тигровой окраски. Не бежевого, не в подпалинах, а настоящего тигра, темно-оранжевого, с сочными черными полосами, белым галстуком-воротником и носочками. Кроль сидел в прочной клетке и неприязненно смотрел на людей.
— В продаже таких не бывает, — уверенно сказала Сара Абрамовна. — У меня знакомая декоративных кроликов разводит, ездит в разные питомники. Гепардовый окрас недавно вывели, но они рыжие в черное пятнышко. А этого, наверное, кто-то красками разрисовал.
Выглядел кролик очень хищно, погладить себя не давал, огрызался. Сара Абрамовна попыталась его пристроить в хорошие руки — уговаривала всех попавшихся на глаза родителей — но не преуспела. К вечеру кролика, так и не прикоснувшегося к морковке, решили отвезти в приют для бездомных животных. Решила Сара Абрамовна, а исполнять поручила Диме — аукнулись винегреты и борщи.
— Я не успеваю, у меня встреча назначена. Уважьте мою просьбу, Дмитрий Генрихович. Расходы я вам возмещу.
Дмитрий Генрихович с опаской взялся за ручку клетки, вынес кроля на улицу, дождался, пока школу покинут последние сотрудники, и включил охранную сигнализацию. Адрес приюта Сара Абрамовна ему написала, ехать было недалеко, но почему-то душа не лежала выполнять простое дело. Он устроил клетку на заднее сиденье машины. Сел за руль, обернулся. Кроль смотрел на него осуждающе, как будто Дима его на живодерню собрался везти, а не в приют, где животные жили лучше, чем в бараках из детства.
— Она сказала, что тебя в школе оставить нельзя, санитарная инспекция оштрафует.
Кролик шевельнул ухом.
— А брать тебя никто не захотел, хоть ты и красивый.
Ушастый тигр самодовольно распушился.
Дмитрий Генрихович хотел сказать: «А я тебя взять не могу», открыл рот, закрыл и задумался. Почему, собственно, «не могу»? В контракте на съем жилья было прописано разрешение держать домашних животных. Дима этим не пользовался за ненадобностью: мутер с детства вдолбила, что кошки и собаки — лишний расход. А заводить кроликов для забавы никому в голову не приходило. Кролик — это ценный мех и мясо, какая тут забава?
— Если хочешь — поживи у меня, — осторожно предложил Дима, присматриваясь к реакции кроля. — Не уживемся — тогда в приют отвезу. Как, согласен?
Кроль кивнул, да с таким видом, будто хотел сказать: «Ну, наконец-то! Дошло до дурака!» Дима вздохнул — обидно было, что даже тварь ушастая дураком считает, и пообещал:
— Сейчас заедем в магазины. Я тебе овощей и сена куплю. И кошачий лоток.
В магазины Дмитрий Генрихович заходил вместе с кролем, и
Дома Маугли повел себя как воспитанный джентльмен. Обследовал квартиру, не трогая ни обои, ни обувь — а Сара Абрамовна говорила, что грызут все, что на глаза попадется — забрался на диван к Диме под бок, посмотрел телевизор, смолотил треть палки колбасы, а на ночь отправился спать в кресло. Уходя на работу, Дима оставил Маугли несколько кружков колбасы, ломоть хлеба, две сосиски, и велел не баловаться. Сара Абрамовна, узнав, что кролик остался жить у Димы, неожиданно расчувствовалась, сказала — «хотела, мол, тебе предложить тебе его взять, но не посмела».
Вечером Дима обнаружил, что Маугли включил телевизор. Снова примерил ситуацию на себя — с тоски можно сдохнуть в четырех стенах — и научил кроля пользоваться пультом, чтобы тот выбирал каналы по вкусу. Поужинали тушеной капустой с остатками сосисок — Дима приготовил — посмотрели французскую комедию и улеглись спать. Дима на кровати, а кроль — в кресле.
На третий вечер Дмитрию Гериховичу показалось, что кролик понимает человеческую речь — сцапал зубами и подал кусок колбасы в ответ на просьбу. Обсуждать это ни с кем не хотелось, как и кроличий рацион. Всколыхнулись старые страхи, нежелание выделяться из толпы. А вдруг Сара Абрамовна отправит Диму к ветеринару… ой, нет, Маугли к ветеринару, а Диму к психиатру? Здесь, на исторической родине, люди к психиатрам запросто захаживали, лечились таблетками и одновременно работали. Вроде бы, ничего постыдного, «как все», но такое «как все» Дмитрий Генрихович себе не хотел. И побаивался, что ветеринары Маугли принудительной вегетарианской диетой уморят.
В первые дни казалось, что судьба послала ему Маугли, чтобы от заказа отвернуть. Не поедешь же собачку убивать с кролем за пазухой, и на три дня дома не оставишь — колбаса в миске протухнет и наполнитель в туалете промокнет. Когда бармалеи позвонили, Дмитрий Генрихович начал осторожно давать задний ход. Сказал, что стрелял давно, в городе почти не работал. Может накладочка выйти. Бармалеи посовещались, накинули десятку и предложили съездить за город, пристреляться — у знакомого, мол, усадьба и прилегающий к ней лес в собственности, можно ветки на деревьях подровнять.
Сердце дрогнуло. Дмитрий Генрихович вынул из шкафа пятнистую форму, в которой демобилизовался, померил, старательно втягивая живот — таки отъелся на харчах тети Сары, утренние пробежки увеличить надо и отжиматься от стула не только перед работой, но и вечером. Маугли сначала смотрел с подозрением, а когда услышал, что тоже поедет — «я постреляю, а ты по травке побегаешь» — запрыгал от радости. Сказано — сделано. Дима позвонил тете Саре, предупредил, что на выходные уезжает за город — а то мало ли что ей понадобится, пусть не рассчитывает.