Игра 14.0
Шрифт:
Острый пряный запах колбасы отвлек его от размышлений. Штайнхен положил на ладонь длиннющий батон салями и теперь ловко им балансировал.
— Время первого перекуса. Кто-нибудь хочет есть? У меня и хлеб имеется.
Никто не откликнулся, но Штайнхена это, похоже, ничуть не расстроило. Он откромсал несколько кружков колбасы и начал один за другим запихивать их в рот.
— Бастиан, новый мой спутник, — сказал он, пережевывая салями, — неимоверное любопытство обуревает меня. Как мне хочется увидеть тебя в игре! Ты наверняка уже придумал себе образ, да? Представь же его нам.
— Мы о-о-о-очень заинтригованы, — пробормотала
Бастиан откашлялся.
— Нда… Ну, это оказалось не таким уж простым делом, — признался он. — Но Сандра подкинула мне несколько идей, и я всё-таки придумал, кем буду.
— Надеюсь, ты не станешь трактирщиком! — воскликнул Штайнхен. — Больше всего мне было бы прискорбно обнаружить конкурентом именно тебя, мой друг.
В предстоящей игре Штайнхена звали Куно.
— Я называюсь Куно фом Фасс, [16] и лучше вам зарубить себе это на носу! Куно раньше был наемником и по-прежнему довольно хорошо владеет мечом, но теперь убивает только курочек и голубков. Исключение готов сделать лишь в том случае, если кто-либо из гостей станет дерзить. Вы полюбите Куно, ведь он будет угощать вас разными яствами. — Он весело прищелкнул языком. — Кажется, я бесцеремонно пролез без очереди. Бастиан, прошу тебя!
16
Fass — «бочка, бочонок, толстяк» (нем.)
Все посмотрели на Бастиана, и он судорожно вздохнул.
— Я очень долго об этом размышлял и понял, что даже выбрать себе имя — дело совсем не легкое.
Сколько на это было потрачено бесценных ночных часов, так нужных для учебы! Разумеется, имя должно было быть характерным для той эпохи, не казаться чужеродным. Поиск в Интернете затянулся на много часов, но Бастиан наконец наткнулся на имя «Томен», старинную форму имени «Томас», и сразу почувствовал, что попал в точку. Штайнхену оно тоже понравилось.
— Томен! Отлично. Звучит как выдуманное, но в то же время это настоящее средневековое имя. Ну что ж, Томен, а какой фамилией вы наречены? Какое у вас ремесло? Что вы поделываете, чтобы наполнить свою мошну?
Всё как всегда. Когда Штайнхен начинал говорить по-средневековому, это и забавляло Бастиана, и в то же время раздражало.
— Я целитель, собираю секреты старинных медиков и… гм… ищу мастеров врачевания, которые могут меня чему-нибудь научить.
Так, по крайней мере, тон он взял удачно. Штайнхен признательно кивнул:
— Не так уж и далеко от реальной жизни, правда? Ну что ж. Вы наверняка уже соблаговолили и фамилию себе придумать?
Бастиан даже не задумывался об этом.
— Нет, к сожалению. У меня было мало времени…
— Томен Зененшнайдер, [17] — предложила Айрис. Она по-прежнему сидела глубоко в кресле с закрытыми глазами. Волосы на голове девушки торчали во все стороны, а в уголках рта таилась улыбка. — Томен Кнохенрихтер. [18]
17
Sehnenschneider — Жилорез (нем.)
18
Knochenrichter —
— А мне нравится «Зененшнайдер», — заявил Штайнхен. — Имя, достойное мужа, коему суждено стать великим медикусом.
— Слушайте! — Пауль переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на Айрис. — А ты-то сама? Опять будешь менестрелем, который тащит всё, что плохо лежит?
— Естественно. Я всё та же самая Цецилия.
Цецилия вместо Айрис. Куно вместо Штайнхена. Пока это еще куда ни шло, но Бастиан уже начинал всерьез тревожиться, сумеет ли запомнить прозвища остальных товарищей по отряду. Он и настоящие-то их имена едва помнил. Значит, Куно и Цецилия. А Сандра, кстати, назвала себя Дорадеей.
Появление проводника, проверявшего билеты, прервало их разговор. После его ухода никто не стал возвращаться к поднятой теме. Сандра в каком-то оцепенелом забытье разглядывала свои ладони, Штайнхен ел, Пауль, задумчиво улыбаясь, смотрел в окно.
— А Доро, — Бастиан решил нарушить всеобщее молчание, — она что, в самом деле такая суеверная? А то, может, не стоило брать ее в эту поездку?
— Доро считает себя ведьмой. Настоящей, — пояснила Сандра. — По ночам в любом лесу слышны всякие звуки, но у Доро слишком буйное воображение, и ей начинает казаться, что это бродят призраки; потом поднимается ветер, и в его шуме ей слышатся стенания заблудших душ. В прошлом году всё именно так и случилось.
— Ну, тут была и моя вина, — признался Пауль. — В одной старинной книге я отыскал безумно жуткую легенду, записанную где-то в тамошних краях. И вот как-то вечером, одевшись как средневековый бард, я пробрался в лагерь перед заходом солнца и рассказал ее. С тех пор эта легенда не выходит у Доро из головы. Потом она еще книгу прочитала и узнала, что события, о которых идет речь в легенде, разыгрались практически в том месте, где мы проводили игру. Ну да ладно, мне кажется, что с Доро все-таки проблем не будет.
Надеюсь, подумал Бастиан.
— А что это за легенда? В смысле, о чем она?
— О несправедливости, обмане и смерти, — Пауль ставил ударение на каждом слове, — как и многие другие старинные легенды. Не хочешь ее услышать?
— Хочу.
Пауль просиял — похоже, ответ его обрадовал.
— Кто-нибудь возражает?
— Да с чего бы, — пробормотала Айрис. — Я западаю на твои сказки на ночь, а Доро, к счастью, здесь нет.
— Хорошо. Итак, замрите и слушайте, что приключилось здесь в давно прошедшие времена! Легенда, которую я вам расскажу, носит название «Кровавый склеп».
Пауль обвел всех собравшихся в купе пристальным, тяжелым взглядом.
— В давние времена этими землями владел князь фон Фалькенварт, — начал он. — И вот родились у князя два сына. Старший был бастард, незаконнорожденный, прижитый князем со служанкой; младшего же, законного наследника, родила жена князя. Эта женщина славилась своей красотой, но хотелось ей, чтобы всё было по ее воле. Невзлюбила она старшего сына, не нравилось ей, что тот живет в замке. Требовала она от князя прогнать и бастарда, и его мать. Князь уступил и, недолго думая, отослал обоих прочь, не дав им ни денег, ни другого имущества. Ничего у них не осталось, кроме той одежды, что унесли на себе. Так отправились мать с сыном в путь, и будущее, что расстилалось перед ними, было туманным.