Игра 14.0
Шрифт:
— А воды много?
— Две лужи. В одном месте струйка сочится прямо из стены. До смешного мало, но мы подставили туда шлем Ральфа, чтобы собрать и ее.
Обугленным суком Пауль рассеянно вычерчивал на земле какие-то линии.
— Скажи, — он внимательно всматривался в появлявшиеся узоры, — сколько это длится — смерть от жажды?
— По-разному. — От одного только вопроса Бастиану уже неудержимо захотелось пить. — Три-пять дней. В зависимости от того, тепло или нет, потеет ли человек.
— М-м… А ты знаешь, какие ощущения испытывает при этом
Кто-то шевельнулся в темноте, за спиной Пауля, — кому-то не спится?
— Тебе вправду это интересно?
— Да. Надо же быть готовым к… подобным вещам.
Бастиан глубоко вздохнул.
— Вначале головные боли. Бешено бьется сердце, тошнит. Когда потеряешь примерно десять процентов жидкости в теле, начнешь говорить невнятно, очень трудно будет ходить. В какой-то момент наступят мышечные спазмы, потом — потеря сознания. После этого довольно быстро всё будет кончено.
Пауль кивнул.
— Спасибо.
Кто-то заплакал в полутьме.
— У меня уже голова болит. — Это Ральф. — Дайте мне побольше воды, я не хочу сдохнуть первым.
— Так быстро это не начинается, — успокоил его Бастиан, мысленно кляня себя, что вовремя не закрыл рот. — Попробуй поспать. Сон помогает от головной боли.
Сам он тоже попытался заснуть. Интересно, который час? Когда не видишь дневного света, всякое чувство времени теряется. Утро уже наступило? Или всё еще ночь? Вечер? Бастиан закрыл глаза и погрузился в полузабытье.
— …Нас никто не станет искать.
Его безмятежный сон, стерший всякое представление о реальности, прервали чьи-то шушуканья.
— Они же не знают, где мы!
— Но кто-нибудь нас хватится, если мы не вернемся!
Натан.
Издевательский смех. Георг.
— Да, но я готов поставить на кон что угодно: искать нас здесь они будут в последнюю очередь. Никто не станет буравить дырки в земле, чтобы найти пропавших. А теперь заткни пасть, а то разбудишь Лисбет.
Правая рука Бастиана онемела; он принялся сжимать и разжимать пальцы, пока не почувствовал покалывание. Надо чем-то занять остальных, иначе скоро они все начнут рвать друг друга на части из-за глотка воды.
Доро уже нашла себе занятие — она по-прежнему твердила заклинания над «останками Тристрама». Девушка лежала ничком, прижав щеку к черепу, как к подушке.
— Знаю, ты не позволишь нам уйти, — ворковала она. — Нам не по силам тебе противиться. Но всё же я прошу тебя: будь милостив. Милостивее, чем были к тебе, Тристрам. Пожалуйста.
Этого только не хватало. Доро стоило бы немедленно замолчать, пока из-за ее причитаний остальные тоже не впали в истерику. Если дело пойдет так и дальше, то они все рехнутся еще до того, как кончится вода.
Бастиан осторожно поднялся, чтобы не разбудить Айрис, вошел в склеп и опустился на колени рядом с Доро. В слабом отсвете костра ее лицо торжественно сияло, девушка еще больше стала походить на жрицу, совершающую тайный обряд.
— Идем, — сказал он и взял ее за плечи. — Сядь к нам, возле костра. Пожалуйста.
Доро сбросила его руки.
— Уходи
— Нет. Конечно нет. — Бастиан тщательно подбирал слова. — Я только знаю, что ты пытаешься нам помочь. Это очень самоотверженно и великодушно с твоей стороны. Но мне не хотелось бы, чтобы ты простудилась. Пойдем к костру, хорошо?
Она улыбнулась.
— Сейчас простуды нас должны заботить меньше всего, не так ли?
Ну что ж. Пусть тогда и дальше разглагольствует с этим черепом — он-то точно всё вытерпит.
— Попробуй хотя бы говорить тише, — попросил Бастиан, выпрямился и отошел в сторону, стараясь не наступить на разбросанные повсюду кости. Он осторожно обогнул второй саркофаг. Сюда почти не проникал свет от костра, однако останки мужчины, в черепе которого застрял топор, виднелись в полутьме очень четко. Бастиан отвел взгляд — и на что-то наступил. Под ногой раздался пугающе громкий хруст. С приглушенным криком он отпрыгнул в сторону, но в следующую секунду уже был готов врезать самому себе за несдержанность. Несколько членов отряда, до сих пор мирно спавших, в ужасе вскочили.
— Всё в порядке, простите меня! — крикнул Бастиан, склоняясь и пытаясь найти источник хруста.
Нет, слава Богу, никаких костей здесь не оказалось. Под ногу ему попало что-то деревянное. Он аккуратно его поднял — всё, что могло гореть, сейчас было ценно.
Слегка выгнутый кусок коры, почти квадратной формы. В полутьме на нем можно было разглядеть знакомые очертания рыжеватого сокола.
Сердце Бастиана забилось сильнее. Еще никогда послания с соколом не приносили ничего хорошего. Но, может быть, на сей раз тут что-то другое, например, какое-нибудь указание — где раздобыть воду или отыскать выход. Он оглянулся — Доро не заметила его находки. Хоть это хорошо. Только жаль, что вокруг слишком темно, чтобы прочитать послание.
Медленно и осторожно Бастиан приблизился к костру. Да, сокол, а под ним — снова строки: выцветшие, полустертые старинные буквы.
Я вас призвал. Теперь все вы здесь. Пробьет вскоре час ваш последний. Два брата стоят предо мною днесь — Бастард и законный наследник. Владенья достанутся лишь одному — Тому, кому имя отца вручено. Когда пробьет смертный час, ему Страданья мои разделить суждено. Из этой тюрьмы не вырваться вам, Пока жертвой не станет брат: Убить его нужно ударом одним, Или камни его жизнь завершат. Тогда остальные вольны уходить — Дышать, любоваться солнцем… жить.