Игра без правил
Шрифт:
Слово было привычным, тысячу раз слышанным и по радио, и по телевидению, но в применении к себе самому вызывало противную слабость в коленях, словно он, Пашка Кудинов, только что угнал самолет и теперь, выпустив последнего заложника, бессильно наблюдал за тем, как стягивается вокруг кольцо спецназовцев в бронежилетах. Да если бы еще сам угнал!.. Кутузов, жирная сволочь, хапнул – наверняка хапнул! – на этом деле чемодан баксов, а его подставил, как пешку. Двести баксов отстегнул, благодетель…
Комбат слушал Кудинова, все больше хмурясь. Ничего принципиально нового водитель автобуса ему не
Но что ему нужно от Французова? Неужели Юрку хотели подставить, сделать ответственным за какое-то Преступление? Ведь не ради выкупа его похитили!
И потом, слово "похищение" как-то уж очень не вязалось с Французовым. Попробуй-ка похить такого… Как раз без похищалки останешься.
Он с трудом дождался обеденного перерыва. На обед Кудинов ездил домой. Телефона в его снятой внаем комнатушке, естественно, не было, но щедрый Кутузов оставил ему сотовый аппарат – специально для того, чтобы держать связь с доктором и в случае чего сообщить самому Кутузову о возникших затруднениях.
– Так чего же ты еще ждешь? – спросил Комбат, стоя посреди замусоренной комнаты, в которой витал стойкий запах выкуренных здесь бесчисленных сигарет. Сигареты курили, сидя за столом в грязных носках, – этот запах в помещении тоже присутствовал. – Какие еще тебе нужны затруднения? Звони!
У него был вид человека, готового создать любые недостающие затруднения, и Павел Кудинов, тяжело вздохнув, взял со стола увесистую трубку и стал неловко, путаясь и начиная сначала, выстукивать указательным пальцем номер Кутузова.
Кутузов, выплеснув на бортик миниатюрное подобие приливной волны, тяжело выбрался из бассейна.
По его большому, уже начинавшему расплываться, распаренному телу сверкающей пленкой стекала вода.
Взяв со стоявшей поодаль скамейки чистую махровую простыню, Кутузов завернулся в нее, как римский трибун, и сунул немного плоскостопые ноги в яркие шлепанцы. Одна из девок сунулась было к нему, но он лишь потрепал ее по небольшой, но хорошо оформленной груди и, шлепнув по скользкому упругому заду, отослал в бассейн, к остальным, которые визжали и бултыхались в воде – на вкус Кутузова, немного слишком старательно. Гладкие загорелые икры, гибкие талии, крепкие бедра, груди на любой вкус и смазливые мордахи давно перестали возбуждать его так, как в былые дни.
Он тогда был моложе и готов делать все сутками: сутками развлекаться в сауне с девками, сутками трахать тех же девок в кабинете, у себя дома или даже на дому у них (для остроты ощущений), сутками работать, сутками бить морды тем, кто работать мешал, сутками молиться на Стручка, который поднял из дерьма, отряхнул и приставил к делу… Потом острота новизны несколько притупилась, Кутузов заскучал было, но тут подвернулся "Хаммер" – абсолютно новый и баснословно дорогой, с фантастическим расходом бензина, но зато мощный, как бульдозер, и быстрый, как пуля, а главное, престижный, как "Роллс-ройс". Это было круто, но теперь эти идиоты – знал ведь, что нельзя доверять козлам машину! – помяли дверцу, а машина, пережившая ремонт, для Кутузова была уже не машиной, а просто средством передвижения, вроде строительной
Как бы то ни было, сейчас надо было поработать, и, уж конечно, было ему сейчас не до девок с их истошными взвизгами и сладкими попками, просто в понимании Хряка ходить в сауну без баб было все равно что не ходить вообще. В понимании Хряка степень "крутизны" человека определялась именно количеством визжащих баб, которых он берет с собой, когда ему надо помыться, а поскольку в сауну они ходили обычно вместе, приходилось терпеть. Кутузов ухмыльнулся собственным мыслям. "Ну прямо Иисус Христос, – подумал Кутузов. – Терпит он, надо же…" Терпеть, в конце концов, было не так уж сложно: девки были как на подбор. Их и подбирали очень тщательно…
Стручок на их с Хряком омовения не являлся. Он посещал сауну чинно-благородно, в обществе супруги.
Правда, время от времени к ним присоединялись все те же хряковы бабы, но чем они там занимались, кто был инициатором этих странноватых совместных купаний и кто, так сказать, играл первую скрипку, было неизвестно: девки на эту тему не распространялись, а Кутузов не расспрашивал, потому что, как известно, кто много знает, тот мало живет.
В данный момент странные Стручковы привычки были Кутузову на руку: он собирался обсудить с Хряком кое-какие вопросы, напрямую затрагивавшие интересы Стручка. Говоря конкретно, Стручок в последнее время вообразил себя Наполеоном и Вел себя соответствующим образом. Это не нравилось кое-кому из соседей, и это в конце концов могло не понравиться ментам.
Стручка следовало каким-то образом окоротить, сделав это осторожно и по возможности быстро, пока он не успел завалить к чертовой матери дело, которое когда-то сам же и создал. Иногда у Кутузова мелькала дикая мысль: а не валяет ли Стручок дурака? Может быть, у него давным-давно в кармане билет до Нью-Йорка, а они с Хряком в одно прекрасное утро, проснувшись и посмотрев в окно, увидят небо в крупную клетку? Это тоже следовало обсудить. Вот только обсуждать серьезные вопросы с Хряком… М-да.
Озабоченно шаркая шлепанцами по плиточному полу, Кутузов прошел в комнату отдыха. Здесь, как и в бассейной, стены были отделаны специально привезенным из Крыма известняком, только в бассейной известняк был бледно-розовый, а здесь коричневато-желтый, более теплого оттенка. Хряк сидел за накрытым столом, и, конечно же, на коленях у него, как куры на насесте, примостились бабы. Точнее, это две сидели на коленях, по одной на каждом, а вот на чем сидела третья… Кутузов брезгливо поморщился. В самом деле, не за столом же! То есть, можно, конечно, и за столом, и даже на столе, но после застолья, а не до!
А эта дура и рада – глаза закатила, рот разинула, кряхтит, как доходяга на параше… Увидев Кутузова, она жадно потянулась к нему полуоткрытым ртом, недвусмысленно нацеливаясь пониже пояса, но Кутузов, мгновенно поборов возникшее было искушение, подхватил с блюда виноградину и сунул ее в этот ищущий рот.
Хряка в этом деле только, поддержи – до утра потом не закончишь…
Хряк разочарованно закряхтел и прогнал девок, глядя при этом на Кутузова с легкой укоризной. Подобрав со скамьи упавшую простыню, он завернулся в нее, с недовольным видом закурил и сказал: