Игра Лазаря

Марух Максим

Шли долго, хитрым извилистым маршрутом. Автохтоны то и дело задирали кверху головы, ориентируясь по разбитым камерам на деревьях (их выдавал потухший глазок прожектора), как по звёздному небу. Трижды обходили расставленные на пути ловушки: ещё одно «минное поле» из кольев, настоящую волчью яму, и натянутую под ногами верёвку, приводящую в действие неизвестное орудие смерти.

Пару раз на Лазаря накатывало иррациональное чувство тревоги. Вот сейчас из чащи повыскакивают бородатые соплеменники, свяжут их по ногам

и рукам, подвесят на жерди и дальше понесут уже в качестве ужина. Судя по тому, как озирался по сторонам Марсен, мальчишку терзали те же опасения.

Спустя полчаса автохтоны замедлили ход. По их перешептываниям Лазарь понял, что они почти на месте. И не ошибся. Через пару минут вся компания спустилась в небольшой овраг, буйно поросший со всех сторон кустарником. Внизу царил почти кромешный мрак: все камеры вокруг были выведены из строя. Лагерь автохтонов находился на самом дне. Шесть наскоро собранных из жердей и веток шалашиков вокруг маленького костерка, едва заметно мерцавшего в специально вырытом углублении в земле. Над костерком закипал чугунный котелок.

На звуки шагов из шалашей выскочили двое вооружённых пращами бородачей. Пузатый мужик лет тридцати, и высокий парень лет на десять моложе. Прибытие в лагерь чужаков вызвало в них волну негодования, которая быстро схлынула, едва им предъявили четыре револьвера и коробки с боеприпасами в качестве платы за ночлег.

В ту секунду Лазарь думал, что более жалкого зрелища сроду не видывал. Шалаши, котелок и шестеро вооружённых оборванцев, свято веривших, что их здесь, как минимум, вдвое больше – вот и всё племя.

3

Оружие автохтонам очень понравилось. Они расхватали револьверы, разделились на две команды и принялись играть в «войнушку», бегая по лагерю и гогоча, как большие дети. Племя пребывало в настолько благодушном настроении, что четверо из них даже согласились потесниться, освободив захожим марафонцам пару шалашей. Перед сном автохтоны разделили с гостями пахучую похлёбку из зайчатины – по нескольку ложек досталось каждому – и организованно разошлись по шалашам, отрядив одного дозорным. Вооружённый новеньким револьвером, мужчина с довольным видом умчался в лес.

Костёр медленно догорал. Мирно потрескивали в яме красно-оранжевые головни. Лес горел над оврагом неприятным электрическим светом. Лазарю казалось, что они очутились на дне большой чёрной воронки посреди ночного Лас-Вегаса, из которого разом сбежали все туристы. Вокруг царила неповторимая лесная тишина: жужжали бесчисленные летающие насекомые, оглушительно стрекотали сверчки, то и дело раздавались диковинные неопознанные звуки – то ли вздохи совы, то ли пыхтение ёжика. Не было слышно людских криков, и то хорошо.

Перед сном все пятеро забрались в шалаш Донгана и Хеспии обсудить план назавтра. Зажгли фонарики,

и внутри сделалось очень уютно. Лазарь взглянул на часы: со старта минуло чуть больше четырёх часов. Подъём назначили в шесть утра, уходить решили по-английски. Марсен предложил попробовать стянуть у автохтонов пару револьверов, но эта идея была единодушно отвергнута Лазарем и Яникой. Лазарь не хотел рисковать мальчишкой, Яника… чёрт знает, кем боялась рисковать она, но точно не Марсом. Почему-то Лазарь был в этом уверен.

С «лёгкой» руки Лилит Донган отключился почти сразу. Здоровяк вытянулся на хвойной подстилке и захрапел во всю глотку, периодически подёргивая во сне окольцованной кистью. Больше спать никому не хотелось – адреналин от недавнего перевозбуждения ещё кипел в крови. Марсен остервенело шлёпал кишевших в шалаше комаров, остальные помалкивали

Потом Яника осторожно тронула Хеспию за руку и спросила:

– Давно вы вместе?

Хеспия оторвалась от созерцания собственных колен и с сомнением посмотрела на подругу по несчастью. Удостоверившись, что вопрос адресован ей, решила уточнить:

– Ты про Умара?

– Нет, она про Страшилу, Железного Дровосека и Волшебника страны Оз, – уколол Лазарь. – Как «подцепил» тебя наш побитый храпун, мы все видели.

Ему нравилось, каким взглядом смотрела на него Хеспия. Нежная безобидная ярость делает красивую женщину ещё привлекательней.

– Чуть больше двух месяцев, – наконец ответила Хеспия.

 Лазарь приподнял брови. По словам Дары, в официальном смысле их отношениям с Ником не было и трёх недель, но в своём инсоне Ник брал отсчёт с самого момента знакомства. Интересно.

– Как вы познакомились? – продолжала допрос Яника. Она подкатывалась мягким, успокаивающим голосом, как бы напоминая: «я друг, мне можно верить».

– Сейчас я не готова об этом говорить, – уклонилась Хеспия.

– Тебе сейчас надо выговориться. У тебя теперь белые крылья, помнишь? Осталось освободить душу.

– Абрр-хх… – всхрапнул Донган, конвульсивно дёрнув рукой. – Автохто-оны...

Цепь натянулась; на другом конце Хеспия вздрогнула. Скользнула по спутнику быстрым взглядом и вернула его туда, где ему было уютней – на Янику.

– Первый раз мы встретились в автобусе, – призналась она и вдруг улыбнулась. – Я первая его заметила. Жуткая давка была. Он мне ногу отдавил, но не обратил внимания. А, может, обратил, да виду не подал.

Он не просто не подал виду, подумал Лазарь – он сделал это нарочно. Посмотреть бы на реакцию Дары, окажись она здесь. Интересно, вспомнила бы она хоть что-то? Дара местного розлива определённо помнила, но это ровным счётом ничего не значило. Идеализированная проекция возлюбленной, смазанная личностным восприятием самого Ника, и её реальный прототип – две большие, иногда полярные, разницы.