Игра Лазаря

Марух Максим

Леонард пропустил патрона вперёд. Калим медвежьей походкой приблизился к Лазарю и остановился в какой-то вероломной близости – Дарения назвала бы это вторжением в личную зону. Только из этой оболочки комфорта можно понять, насколько боишься человека, поправшего её границы.

Лазарь решил начать первым:

– Калим?

Шишковатое лицо с треском ушло куда-то вниз, ему на смену пришла лазурь неба. Солёная кровь из разбитой верхней губы заструилась по зубам под нижнюю. Голова закружилась, и Лазарь присел на корточки. Сплюнув кровь на асфальт,

он подумал, что, хоть удар и получился внушительным, бил Калим, исходя из его веса, в треть силы.

«Скотина!» – в сердцах воскликнула Дара. – «Не волнуйся, Лазарь, стигмат небольшой. Сенс им уже занимается».

Леонард мерзенько захихикал. Калим присел на корточки перед Лазарем, свесив с колен вздувшиеся венами ручищи.

– Понял, за что? – спросил он на удивление высоким женственным голоском, совершенно не вязавшимся с брутальной внешностью.

Лазарь предположил, что таким образом Калим преподал ему урок вежливости к старикам, но уточнить не решился:

– Разъяснений не потребую.

Калим удовлетворённо кивнул:

– Вставай.

Лазарь медленно поднялся на ноги.

– Ну, излагай, излагай, излагай, – заторопил громила, вальяжно вращая мясистой кистью. – Только быстро.

– Если совсем быстро, то здесь со мной твоя падчерица, Яника. Знакомое имя?

Лоб Калима сморщился непривычными складками, и вся его голова как будто ссохлась:

– Яника?

– Ну, да. Такая рыжая девчонка, которая досталась тебе в нагрузку с женой, и которую ты бросил умирать, когда прибился сюда, – напомнил Лазарь. – Яника.

Второй удар не стал неожиданностью, но был куда стремительнее. Кулак угодил в грудь, и на этот раз повалил Лазаря с ног. Какое-то время он лежал на боку, пытаясь вернуть сбитое дыхание. Судя по ощущениям, теперь Калим вложился в полсилы. А может, чуточку сильнее.

«Ты мазохист, что ли?» – зашипела в ухо Дара.

– Ничего ты, ослик, не понял, – дрожащим тенорком заключил Калим. – С первого раза, видать, не доходит. Ладно, хорош мозги полоскать. Даю минуту, чтобы сказать, где дочь. Потом терпение моё лопнет.

Совладав с кашлем, Лазарь встал и отряхнулся.

– Она рядом. В безопасном месте.

– Да ты меня, никак, шантажировать вздумал! – Калим замахнулся в третий раз.

Окрик с другой стороны улицы, похожий на возглас подстреленной птицы, заставил булавовидный кулак замереть в воздухе:

– Не трогай его!

11

Лазарь обернулся, и увидел в просвете между охранниками, прижавшими щёки к прикладам карабинов, выбегающую из укрытия Янику. Она и правда походила на подстреленную птицу – птицу-феникса, который скукоживался и истлевал на глазах в прах и пепел.

– Опустить ружья, – скомандовал Калим. – Ружья в пол, я сказал!

С той стороны баррикады уже собирались зрители – Лазарь видел их тусклые лица сквозь окна машин. Люди прижимались ладонями к стёклам и с любопытством наблюдали за происходящим снаружи.

Под их пристальными взглядами Лазарь чувствовал себя рептилией в террариуме, греющейся под инфракрасной лампой. В одном из наблюдателей он узнал Джуду – ну, или кого-то сильно на него похожего. Он такой же статист, как и все остальные, его лицо – часть пастельного рисунка. Такое же слабое, такое же бесцветное, дорисованное чьей-то рукой ради целостности композиции в самую последнюю минуту.

Яника протиснулась между охранниками, ступая мучительно, будто каждый шаг давался ей, как Русалочке, и остановилась рядом с Лазарем. В безотчётном порыве он прижал её к себе одной рукой, и она с готовностью вцепилась в него обеими.

– Не трогай, – повторила Яника, тяжело дыша. Её взгляд был устремлён на отчима.

– Твоя падчерица собственной персоной, – объявил Лазарь. – Налицо лёгкая некондиция, но это издержки доставки.

– Яни?

Калим недоверчиво потянулся к падчерице рукой, которой только что собирался бить Лазаря, словно хотел убедиться на ощупь, что перед ним плоть и кровь, а не фата-моргана. Пальцы замерли в паре сантиметров от дочери, скошенный назад лоб снова сморщился.

– Тебя укусили? – тихо спросил он.

Яника сжала губы и так сильно зажмурилась, что Лазарь совсем не удивился, когда в уголках глаз выступили крупинки слёз.

Леонард взмахом руки раздвинул телескопическую дубинку. В строю охранников началось шевеление: мужчины отлипали щеками от прикладов и поворачивали назад головы.

Калим отдёрнул от падчерицы руку, как от горячей сковородки.

– Хреново, – сбивчиво проговорил он, – очень хреново. Я ж тебе говорил никуда не рыпаться. Я говорил тебе?

Она кивнула.

– Вот видишь. Послушалась бы старика, сейчас целёхонька была бы.

«Вот скотина-а!» – не уставала возмущаться Дара.

– То есть, контроль качества она не проходит? – уточнил Лазарь, не зная, смеяться ему или плакать. – Неужто на складе не найдётся небольшого закутка для бракованных?

Яника ещё крепче прижалась к нему, и на одну сумасшедшую секунду Лазарь почти поверил: она всерьёз испугалась, что сейчас он станет вырываться, брезгливо отцепляя от себя её руки.

– Заткни фонтан! – рявкнул Калим и зачем-то опустил ладонь на рукоять нагана. – Ещё один выпад, ослик, и, отвечаю, я размажу тебя по асфальту!

– Не надо, – взмолилась Яника. – Пожалуйста. Я всё помню, я сама во всём виновата. Ты был прав... Надо было тебя послушать.

Калим замотал головой, потрясая бульдожьими брылами.

– А если я прав, чего ж ты теперь слёзы льёшь? Небось, меня винишь? Мало я для тебя делал, засранка неблагодарная? Может, и так, – он покивал похожей на грубо отёсанный булыжник головой, – может, и перегнул где палку. Да только ты же кого хочешь доведёшь! Ну, скажи на милость, какого ляду ты стояла столбом, пока я кувыркался… – Калим осёкся, окончание фразы повисло в воздухе. В уголках рта залегли горькие складки.